Порой Ардуций не знал, как ему относиться к Гориану: с презрением или с восхищением? Как правило, он искренне желал, чтобы парень, на которого ему хотелось походить, научился хоть изредка просто получать удовольствие, а не относиться ко всему так, будто это борьба за спасение мира. Но Гориан частенько держался особняком. Казалось, только Миррон способна к нему приблизиться. И совершенно ясно почему. Он всегда ей нравился, и Миррон хотела быть с ним. Гориан не оставался к ней равнодушным, хотя Ардуцию казалось, что Гориану просто льстит ее внимание.

— Я не думал, что он сможет подобраться ко мне, не то что попасть. А ты?

— Я велел тебе пригнуться, — Гориан пожал плечами. — Я видел, что снежок летит, а ты даже не смотрел в ту сторону.

Ардуций встал и стряхнул снег с плаща. Миррон и Оссакер уже шли к ним.

— Да ладно, — сказал он. — Это же была просто игра.

— Мы проиграли. Хотя не должны были.

— И что, по-твоему, придумал Оссакер? — спросил Ардуций, стараясь сменить тему.

Гориан глядел сердито, но стоило упомянуть о втором мальчике, как выражение его лица изменилось.

— Интересно, — пробормотал он.

Забыв о поражении, Гориан сосредоточил внимание на Оссакере, чья рука мягко лежала на локте Миррон, пока они медленно шествовали по белому пушистому ковру. Над ними нависало хмурое темно-серое небо, ветер крепчал. Скоро должен был начаться новый снегопад. Снег будет идти всю ночь, а к утру тучи разойдутся. Наверное, к лучшему, что игра закончилась именно сейчас. Гориан неслышно подкрался к Оссакеру с левой стороны.

— Гориан, — прошептал Ардуций, — не надо.

— Эй, Оссакер! — громко сказал Гориан над самым ухом паренька.

Оссакер вздрогнул и остановился, поворачивая голову на звук и хмуря брови. Его глаза, как всегда, безрезультатно всматривались в окружающее. Он мог видеть разницу между светом и темнотой и говорил, что иногда там появляются туманные силуэты — все, этим его зрительные возможности ограничивались. Инфекция, отнявшая у Оссакера зрение, надолго лишила его радости жизни. Горечь несчастья понемногу стала слабеть, но полностью не исчезнет никогда.

— Зачем ты так? — возмутилась Миррон.

— Пускай, — сказал Оссакер баском, у него рано ломался голос. — Жаль, что я не попал в тебя, Гориан.

— Я для тебя слишком умен, — заявил Гориан. Он улыбнулся Миррон, довольный ее яростной реакцией. — Не обращайся с ним как с младенцем. Ты просто сделаешь его еще слабее, чем сейчас.

— Я не слабый, — возразил Оссакер. — Просто слепой.

— И сколько пройдет времени, пока ты не подхватишь еще что-то? И что у тебя откажет тогда? Уши? Рот?

— Прекрати, перестань! — выкрикнула Миррон. — Оставь его в покое.

— Я сам могу о себе позаботиться, — резко сказал Оссакер. Он отпустил руку Миррон и повернулся лицом к Гориану.

Гориан со смехом заплясал вокруг него.

— Тебе меня никогда не поймать, слепой!

Он остановился слева от Оссакера и медленно вытянул руку, собираясь его толкнуть. Оссакер сдвинул брови, потом неспешно поднял руку и схватил Гориана за запястье.

— Я слепой, но это не значит, что я не могу видеть, — негромко проговорил он.

Озорство на лице Гориана мгновенно сменилось любопытством.

— Как ты это сделал?

— А зачем тебе знать? — Оссакер отпустил его руку. — Ведь ты же не слепой.

— Просто скажи мне! — Тон Гориана тут же стал угрожающим.

— Теперь я не такой слабый, да? — Оссакер бросал Гориану вызов, и Ардуций почувствовал, как у него быстрее забилось сердце. — Значит, ты все-таки знаешь не все? И тебе это не нравится.

— Не дразни его! — предостерегла Миррон.

— Ты ведь знаешь, что бывает, когда ты это делаешь, — подхватил Гориан. — Пожалей себя. Оссакер, Оссикер![1]— Он засмеялся своей неудачной шутке. — Скажи мне.

— Нет, — заявил Оссакер. Он выпрямился и вызывающе устремил взгляд в никуда, развернувшись лицом к Гориану. — Не скажу.

— О, так мы теперь большие, да?

Гориан шагнул вперед и толкнул Оссакера в грудь. Тот попятился, едва удержавшись на ногах за счет суматошных взмахов руками.

— Оставь его, — вмешался Ардуций.

— А что ты можешь сделать? Ударь меня — и сломаешь себе руку. Ты еще слабее, чем он. — Гориан снова переключил внимание на Оссакера. — Некому тебя спасать, слепенький, — и ты даже не будешь знать, откуда я появлюсь в следующий раз. Скажи мне, что ты выучил.

— Нет, — ответил Оссакер, хотя у него в голосе появилась дрожь.

— Прекрати это, Гориан, — повторила Миррон, дергаясь в его сторону.

— Попробуй меня заставить. — Он снова шагнул вперед и слабо шлепнул Оссакера по щеке. — В следующий раз будет сильнее.

Оссакер отшатнулся назад и споткнулся. Гориан стремительно рванулся вперед и схватил его за плечо, удержав на ногах.

— Только я тут могу тебя спасти, Оссакер. — Хватка Гориана была крепкой, пальцы больно впивались Оссакеру в плечо. Гориан оглянулся на Ардуция и Миррон. Ардуций чувствовал, как у него колотится сердце, а к горлу подступает тошнота. Он был бессилен что-либо сделать. — Я лучше вас. Я лучше вас троих вместе взятых.

Гориан застыл, и почти мгновенно воздух вокруг них сделался ледяным. Ардуций увидел, как кожа на его голом предплечье бледнеет, а на перчатке образуется иней. Оссакер вскрикнул и попытался попятиться. Он дергал плечом, скованным ледяной хваткой Гориана, но не мог вырваться. Ардуций метнулся в их сторону, понимая, что должен что-то сделать, и одновременно опасаясь получить травму. Миррон застыла неподвижно, ее губы беззвучно шевелились.

— Скажи мне! — прохрипел Гориан полным угрозы голосом. Ардуцию необходимо было что-то сделать! Сжав зубы, чтобы приготовиться к неизбежной боли, он побежал на Гориана. Его слух заполнили отчаянные крики Оссакера, а в глазах стояло лицо Гориана, на котором отражалось что-то вроде радости от причиняемой им боли.

— Оставь его в покое! — закричал Ардуций.

Гориан обернулся, и на его лице появилось изумление при виде того, кто к нему приближался. У него почти не осталось времени, чтобы отреагировать. И когда Ардуций столкнулся с ним, стараясь отгородиться от более массивного паренька руками, прикрывавшими грудную клетку, он услышал голос Миррон, а потом — как отец Кессиан выкрикивает имя Гориана.

* * *

Кессиан уронил голову на руки. Об этом тоже пойдут слухи, как и о каждом крохотном происшествии. И у жителей Вестфаллена появится еще одна причина, чтобы не подпускать сыновей и дочерей к Восходящим. Таким образом, они лишатся их взаимоотношений, столь необходимых всей четверке, чтобы стать полноценными членами общества. Сейчас изоляция влияла на них в мелочах, но в конце концов она царапнет своими когтями по всем сторонам их жизни.