Ян окончательно запутался, зато Александра сумела разобраться, что к чему:

– Ты хочешь сказать, что там же обследуют дочку Поздеева?

– Да.

– Но она не ребенок!

– Но у нее есть ребенок.

– И? Там прямо в карте написано, что ребенка для нее похитили по папиному приказу и подарили, чтобы жить было не скучно?

– Такие подробности врачей обычно не интересуют. Но определенные выводы можно сделать при помощи нехитрых вычислений, – пояснила Ева. – Веронике Поздеевой два года. Ее матери Светлане Поздеевой двадцать восемь лет. В возрасте восемнадцати лет ей полностью удалили матку, и вынашивать этого ребенка ей стало не в чем. Выводы делайте сами. Так что все дети, о которых вам стало известно, раньше принадлежали кому-то другому.

Глава 10

Теоретически, всю эту информацию Александра никак не могла получить. Такие данные обычно тщательно скрывают – и должны, так положено. Однако она прекрасно знала, что ответы у нее будут. Интрига заключалась разве что в том, сколько времени и усилий на это уйдет.

Для начала она просмотрела все соцсети Светланы Поздеевой – и обнаружила именно то, что ожидала. Жизнерадостную недалекую девушку, которой очень хотелось жизни «как в кино». И папины деньги ей это обеспечивали: свои дни Света проводила на вечеринках и гламурных мероприятиях. У нее всегда были билеты на премьеры, вернисажи, закрытые тусовки в честь какого-нибудь светского проекта. Правда, там на Свету неизменно косились с пренебрежением и даже на совместных фотографиях улыбались очень уж натянуто. Никто толком не понимал, кто она такая и что здесь делает. Но сама девушка этого счастливо не замечала.

Для Александры тут важна была не ее бодрая навязчивость, а то, что при таком количестве светских тусовок и долгих часах подготовки к ним у Светы не оставалось времени ни на что серьезное. Поэтому не было смысла гадать, помогает она тайно отцу или нет – вряд ли она вообще знала, что у него есть какие-то секреты. Сам Поздеев очень редко появлялся рядом с дочерью. Она вела себя так, будто навеки осталась в детстве, и он относился к ней соответствующе.

Отдельной историей была беременность, роды и появление на свет маленькой Ники. Света была счастлива – и она вывешивала на всеобщее обозрение все, начиная с положительного теста на беременность. В день она размещала не менее пяти фотографий, и ее жизнь за последние три года можно было расписать на удивление подробно.

Света не просто верила, что беременна, этому хватало подтверждений. Она наблюдалась у врача. Кто-то из ее друзей заснял видео в родовой палате. Правда, там не было ни самого процесса родов, ни появления младенца – Свете якобы делали кесарево сечение. Хотя какое «якобы»? Она не раз показывала свежий шов, а потом шрам.

При таком обилии доказательств впору было засомневаться: а уж не ошиблась ли Ева? Может, в клинике были данные о другой Светлане Поздеевой? Потому что, получается, для этой устроили грандиозную в своем цинизме постановку… Шрам ведь на всю жизнь останется!

И все же Александра заставила себя не держаться за логичный и понятный вариант, она понимала, что права скорее Ева. Правду о Свете хранили в частной клинике, здесь наверняка был проплаченный врач, который убеждал пациентку, что все в порядке, и проводил осмотры так, будто она здорова. Что же до шрама… Это вполне могло быть рассечение кожи, не опасно, зато убедительно.

Ну и беременность изобразить было не так уж сложно: Света отличалась болезненной полнотой. Она не раз вывешивала фотографии с подписью «Посмотрите, как растет животик!» Но нюанс здесь был в том, что ее живот всегда выглядел абсолютно одинаково: и при предполагаемой беременности, и до нее, и после родов. Отличия видела только сама Света, восторженные комментаторы из социальных сетей наверняка врали – они всегда врут.

Александре нужно было выяснить наверняка: что произошло, во что на самом деле верила Света, насколько она хорошая актриса – или насколько она внушаема. О таком могли знать те, кому Света доверяла больше всего. Не подруги, подруг как таковых у нее не было, разве что приятельницы, к которым она сама приставала на светских тусовках. Но слушать ее доверительные рассказы об ожидании ребеночка они бы точно не стали.

Зато стали бы психологи, у них-то и выбора не было – работа такая. За девять месяцев ожидания ребенка Света посетила шестерых специалистов и обо всех подробно написала в своем профиле. Вот с этими людьми Александра и уговорила побеседовать свою старшую сестру.

Сначала Нина послала ее подальше, но без особого энтузиазма. Во-первых, она знала, что близнецы, которым что-то нужно, все равно не отвяжутся. Во-вторых, она прекрасно понимала, что не все ее коллеги отличались честностью и принципиальностью. Некоторые держали рот закрытым, как это делала Нина. Другие и рады были обсудить особо примечательных клиентов, им казалось, что если все это в профессиональном кругу – то и не страшно. Почти научная консультация.

Поэтому Нина все-таки согласилась, и теперь они должны были встретиться в небольшом кафе. Ожидая сестру, Александра разглядывала украшенный по сезону интерьер. Хозяева расстарались: под потолком висели гирлянды из кленовых листьев, настенные светильники обрамляли дубовые ветви с крупными желудями. На подоконниках и столиках устроились маленькие декоративные тыквы всех мыслимых форм и оттенков. Никакой отсылки к Хэллоуину, просто уютное очарование сезона.

Но если Александру окружающая красота умиротворяла, то на Нину не действовала вообще. Старшая сестра начала хмуриться еще до того, как вошла в кафе.

– Вы с Яном – ненормальные! – сразу же объявила Нина. – И всех за собой тянете!

– Хочешь тыквенный латте? Он вкусный.

– Вот в кого вы такие, а? Мама наша была святой женщиной!

– В отца, очевидно, список для исключения невелик, – усмехнулась Александра. – Слушай, ты каждый раз так стенаешь, что мне почти становится тебя жалко. Но потом я вспоминаю, что ты все равно соглашаешься нам помогать, и как-то отпускает.

– Потому что если я вам не помогу, вы натворите еще больше бед!

– Ты это… если продолжишь так брови хмурить, они у тебя в ноздрях застрянут…

– Александра!

Нина уже готова была разразиться гневной тирадой, однако подошла официантка, и пришлось сдержаться. Вопреки собственному возмущению, Нина все-таки заказала тыквенный латте. Кофейные чашки, оранжевые снаружи и белые внутри, смотрелись рядом с крошечными тыквами на удивление гармонично.

Когда официантка отошла, Нина не вернулась к бурным возмущениям, она казалась задумчивой, почти печальной.

– В этом деле мне