Два дня ушло на переход через владения Варанга. Он гордо сообщил, что мы прошли в самом узком месте, а если взять севернее, то мы ехали бы неделю, и все по его землям. На третий день уже шли по баронству Жарнака Легри, ничем не примечательного барона, который не отличился ни в битвах, ни на турнирах, ни в светском общении.

Я велел доспехи не снимать, слишком часто прем-то через лес, то по узкой дороге под нависающими кручами, где я бы давно устроил засаду.

Митчелл и барон Альбрехт, соревнуясь в знании местности, вели нас кратчайшим путем. Барон Варанг, который знает эти места еще лучше, посмеивался, но не пытался сказать, что земли соседа знает лучше. Я время от времени задерживался, чтобы меня догнали самые задние: арьергард бывает причиной больших неприятностей.

Догоняя головную колонну, однажды увидел, что наше войско остановилось, а впереди обширное поле окаймленное далеким лесом, такие поля чаще всего используют для битв.

Сердце сжалось: от опушки этого леса и до дальнего — мертвые, мертвые, мертвые. Убитые в жестоком бою, умершие от ран. Почти все раздеты донага, а кто в одежде, то, значит, изрублена так, что не годится даже на тряпки. Это только на красиво вытканных гобеленах после битв горы трупов в доспехах, везде красиво торчат из земли копья или мечи, разбросаны щиты и топоры…

Как бы ни был измучен победитель, но он всегда собирает все оружие, все доспехи, а что остается из одежды — подберут крестьяне из ближайших деревень. Каждый комок металла — ценность, а оформленные оружейником меч, топор или доспехи — большая ценность, никто не оставит вот так просто ржаветь в поле. Даже побитые доспехи и прорванную кольчугу снимают с трупа, все можно поправить.

— Вон там люди, — проронил суровое молчание барон Варанг. — Надо узнать, что случилось. Похоже, я что-то пропустил.

— Возьми легких конников, — велел я Максу. — Зайди по дуге, а то убегут в лес.

— Слушаюсь!

Макс исчез, мы следили, не двигаясь с места. Макс с десятком всадников красиво отрезал путь к отступлению, но люди и не думали убегать. Не запоздавшие мародеры, как подумал я, а священник с жителями ближайшего села, что отыскивали еще живых. Священник давал им отпущение грехов, а тех, кто еще мог выжить, уносили и грузили на телегу.

Варанг пробормотал:

— На сэра Жарнака не похоже, чтобы бросил своих раненых…

— Погиб?

— Скорее всего. Он был не очень умелым воином, но бегство посчитал бы постыдным для себя.

— Но тогда, — сказал я с сомнением, — и противник наверняка если не разгромлен, то уцелевших осталось меньше, чем раненых… Если похоронить не удастся всех, то хотя бы раненых забрать — долг всякого христианина. И нехристианина тоже.

Барон Альбрехт заметил достаточно цинично:

— Перебив друг друга, они облегчили нам дорогу. Думаю, не стоит задерживаться?

Военачальники, помрачнев от ужасного зрелища, кивали, я слышал невеселые голоса:

— Да, надо идти…

— И побыстрее, а то уже вечер…

— Я тоже не хотел бы ночевать рядом с таким полем!

— Ладно, поехали. Барон Варанг, в какую сторону объезд лучше?

Варанг ответил, не отрывая потрясенного взгляда от великого множества убитых:

— Направо быстрее, но там упираемся в реку, а если налево — быстрее выйдем к броду. Макс прокричал:

— Отряд… за мной!

Даже воздух, казалось, пропитался мертвечиной, хотя какая мертвечина, трупы еще не остыли. Мы торопили коней, в небе страшно и зловеще горят красные облака, не к добру, как говорят, но угрюмая ночь надвигается неодолимо, как ледниковый период. Голоса стали тише, даже кони перестали фыркать, двигаются быстрыми дробными шагами, словно старики.

Мы обогнули поле, перед нами река, Варанг указывал на далекий брод, там через темную воду пролегла широкая пурпурная полоса от наполовину опустившегося за темный край земли солнца.

— Лучше перейти сейчас…

Голос прозвучал чересчур озабоченно, я спросил с подозрением:

— Что-то с рекой не то?

— Увы, да.

— Что не так?

— Она появилась в последнюю войну магов. Сразу, целиком. От устья до истока. Река как река, но в полночь через нее лучше не ходить. Вообще-то и днем стараются не ходить, а все больше по мостам, но я понимаю, что вы все, опьяненные победой, конечно же…

— Да, — согласился я сумрачно. — Именно опьяненные победами. Хотя я не опьянен и предпочел бы вдоль берега до моста, где бы тот ни оказался.

Я умолк, с того берега в воду ворвался всадник на крупном черном коне с черно-лиловой гривой. Брызги взлетели выше головы, он понесся через реку в нашу сторону, как гигантский лебедь с широко раскинутыми крыльями. Багровый свет заходящего солнца раздробился на мириады крохотных искр, словно доспехи забрызгало каплями расправленной стали.

Он выметнулся на берег и, не снижая скорости, ринулся на меня. Я успел увидеть, что от кончика шлема и до шпор все доспехи покрыты выпуклыми узорами. Даже опущенное забрало в затейливых узорах, такие стоят целое состояние, но я не знаю, улучшают ли эти узоры боевые показатели.

Я выдвинулся вперед и приготовился к удару, но всадник с такой силой удержал коня, что тот сел на круп и проехал пару шагов, оставляя за копытами борозды. Щелкнуло, поднимаясь, забрало. На меня взглянуло знакомое смеющееся лицо. Я не сразу вспомнил, а потом выдохнул с облегчением:

— Маркиз Ангелхейм!… Ну и шуточки у вас!

Он рассмеялся весело и беспечно.

— Да все вокруг такие серьезные, а это такая тоска… Сэр Ричард, вы не поверите, но я… как бы это точнее выразить, член посольства, что ли.

— Как это?

Он развел руками:

— Сам не понимаю. Меня приставили к графу Ришару де Бюэй, вы его видели.

— Герой битвы при Олбени, — спросил я, — Гастирксе, Черной Речки, Пролива и прочих войн королевства?

— У вас хорошая память, — одобрил он. — Скажите все это графу, он будет польщен. Правда, я не знаю, зачем меня приставили. То ли чтобы это не было слишком уж серьезно, то ли потому, что мы с вами в хороших отношениях… Ведь в хороших?

— В прекрасных! — воскликнул я с жаром. — Я часто вспоминаю, как мы тогда в подвале… Эх, какое беспечное время было!

Он оглянулся, даже привстал на цыпочках.

— У графа быстрый конь, — сообщил он с досадой, — но не может же он вроде меня оторваться от всего отряда? Несолидно. А уже скоро ночь…

Подъехал барон Варанг, поприветствовал маркиза. Тот ответил ему по-дружески, с ним они были знакомы раньше, но я видел на лице Варанга изумление.

Мы подождали основное войско, луна уже ныряет среди облаков. Я отчетливо видел, что одни проходят ниже, другие выше, а она плывет посредине: выше кучевых и ниже перистых. Но если даже я так вижу, то чего ждать, скажем, от Макса или сэра Растера? Они уж точно знают, что луна — это заброшенный разъяренным великаном Гутером в облака щит, хотя другие уверены, будто это медный таз, который швырнул в облака, чтобы набрать дождя, знаменитый волшебник Доделиус. Вот только забыл вторую половину заклинания, и таз теперь плавает на уровне самых дождистых туч, давно переполнился волшебной водой, и тот, кто его опустит на землю, станет властелином мира.