Он искал в ней ученицу, будущую жену, а нашел не очень удачную любовницу. Ему казалось, что с ней будет трудно порвать, поскольку она-то пила из чаши их отношений полными горстями. Это не удивляло Анатолия Борисовича, он искренне думал, что осчастливил дагестанскую сироту, вот она и присосалась. На самом деле Верка просто нашла в нем то, что искала, их отношения были для нее абсолютно адекватны ожиданиям, ей не надо было продираться через сопротивление другой личности. Поэтому она радостно пила из этой чаши, а когда допила, так же радостно отставила чашу в сторону.

В тот год Верка познакомилась с Семеном. Шофер завез ее на сервис, попросил подождать пару минут.

Она вышла из машины, разминая ноги.

Заместитель директора автосервиса вышел лично поздороваться со знатной клиенткой. Не у всех молодых женщин в те времена были служебные черные «Волги».

Он шел к ней, улыбаясь вежливо и осторожно. Она смотрела, как он важно переваливается с ноги на ногу, большой и плотный.

Он сразу же поразил ее сходством с начальником автобазы из давно забытого дагестанского прошлого. Она ухмыльнулась про себя, что он тоже связан с автомобилями. Она также порадовалась своей проницательности: Верка и раньше замечала, что внешнее сходство всегда продлевается схожестью судеб и еще одинаковостью голосов. Ну, голоса – это понятно. Там, наверное, и связки одинаковые в одинаковых горлах. Но вот судьбы? Почему, интересно?

– Давно хотел познакомиться, – сказал заместитель директора, и Верка подпрыгнула на месте: голос его словно прилетел из прошлого, преодолев и километры, и годы.

Ах, это было как вчера. Раскаленный полдень, сухой ветер, несущий горячий запах трав, коричневые подушечки пальцев, подносимые ко лбу козырьком, и острый медный блик, режущий глаза… А это откуда?.. Ах да, вспомнила она, был же еще сын начальника милиции, это он пускал солнечных зайчиков, когда делал ей предложение.

Воспоминания умилили Верку, она поняла, что еще ни разу не причаливала в тихой гавани взаимной любви и заботы. А ведь ей хотелось посетить все гавани мира.

Она посмотрела на Семена повнимательнее.

Да, он был похож на того мужчину, который ей в принципе нравился и о котором она даже мечтала в годы своего фиктивного замужества. От того исходил радостный запах волка, а его грубоватый тычок в плечо до сих пор наполнял ее низ жаром. Судьба развела их, потому что ей нужны были деньги и нужно было двигаться, но в принципе, если бы она выбирала любовь, она бы выбрала ее в волчьем обличье.

И, конечно, она бы опять выбирала сама, а не была выбираема.

– Чем тут пахнет? – спросила она, и он не стал говорить: «Машинным маслом». Он почему-то сказал: «У нас здесь расплодилось слишком много собак. Это пахнет шерстью».

– А, ну да, – усмехнулась она.

На следующий день к ней пришли с обыском. Левого товара не нашли, но все равно: настроены были решительно. Сказали, что рано или поздно она попадется или подельники сдадут, грозили уголовным делом. Она их давно ждала, поэтому сразу сообщила, что уйдет тихо, а заплатит очень много. Когда эти слова передали заказчику, он удивился, но подумал, что девка и правда умная, а значит, умна и выбравшая ее Мокеева. Значит, правильно Мокееву ушли на пенсию. Будет мешать в открывающихся головокружительных перспективах.

«Слишком умные!» – сказал себе заказчик, поставив мысленные кавычки. Он считал это определение синонимом излишней осторожности, даже трусости – то есть препятствием для деланья огромных дел. В этом смысле он был прав, но именно поэтому он был дураком. Ведь когда у него самого все стало получаться слишком легко, он не насторожился, а загордился окончательно. Весь мир стал ему казаться по плечу, и немыслимые успехи, кашей вылезающие из волшебного горшка, он воспринял как признание заслуг. В итоге его расстреляли – одного за всех, самого жадного – а Мокеева осталась жить, хотя и на пенсии.

Верка же тихо работала продавщицей, наслаждаясь первой в своей жизни взаимной любовью.

23

На работе сногсшибательная новость. Виктора Сергеевича увольняют. Редакция возбуждена, никто не работает – грядут перемены.

– За что увольняют? – спрашивает Лидия.

– За ту самую статью.

– Какую?

– Про гимнастку.

Она помнит статью и помнит, что статья показалась ей слишком запанибратской. Не по временам, не по хозяевам. Она тогда удивилась, но решила, что главному виднее.

«Да, – говорит она себе. – Это из-за статьи».

Но сама в это не верит.

Виктор Сергеевич у себя в кабинете. Он не собирает вещи, не разговаривает по телефону, он курит, спокойно глядя в окно. За окном – ноябрьская слякоть. Серый, тусклый, уютный день.

Лидия любит ноябрь – единственная в России, наверное.

– А, Лида, привет… Присаживайся, посиди со стариком. С пенсионером.

– Во дают, да? – говорит она, садясь напротив. – А еще говорят, нет цензуры.

Он косится на нее, но никак не комментирует.

Гасит окурок в пепельнице.

– Надо бросать курить. Правда, говорят, что в моем возрасте бросать курить вреднее, чем курить. Это стресс. Мне из Турции привезли электрическую сигарету, из нее даже дым идет. Ну, не дым – пар. Без запаха. Но и руки, и рот все время заняты… Так легче бросать… Да…

Ей жалко главного, он энергичный, и он любит ощущать свое влияние на события. Он давно уже ни на что не влияет – не влияет газета, не влияют его друзья-либералы – но газета дает ему иллюзию собственной значимости. Как электрическая сигарета дает иллюзию курения.

– Зря вы опубликовали эту статью, – говорит Лидия. – Все-таки надо было понимать, с кем имеете дело…

– Да, – соглашается он, глядя на Лидию прищурившись. – Впрочем, я думаю, это не из-за статьи, а из-за теории выигрыша.

Ожидаемые слова сказаны: он ведь для этого и пригласил Лидию посидеть с пенсионером. Лидия пожимает плечами – что она еще может сделать? Еще гуманнее разубеждать его, но на это у нее нет сил.

– Виктор Сергеевич, – говорит она. – Вы придаете этой теории слишком большое значение. И если у вас есть лишние сто двадцать тысяч, а они у вас наверняка есть, то это опасно.

Он вытаращивается, потом начинает смеяться.

– Ну ты даешь! Неужели я похож на человека, который способен выложить жуликам все свои накопления?

– Никто не похож.

– Неправда. Есть такая наука – виктимология. Это наука о жертвах. Жертва имеет четкие признаки, в том числе и жертва секты.

– Вы верите в судьбу? – неохотно спрашивает она.

– Я? – он задумывается. – Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Да так просто…

– В общем,