– Что теперь? – спросил Атрей.

– Обратно в лодку, – ответил Кратос.

– Да, медлить нельзя. Пусть Магни и младший ас, но у него могущественный отец. Вряд ли ты захочешь стать свидетелем его гнева.

Но Кратос не испугался: если ему придется сразиться с богами, то он сможет их победить. Он был уверен.

Атрей снова закашлялся. Гортанный кашель перерос в стон.

– С мальцом, кажись, что-то не ладно, – сказал Мимир. – Бледный какой-то.

– Со мной все хорошо! Не о чем беспокоиться! – упрямо повторял Атрей, все еще стараясь подавить кашель.

– Если хорошо, то держись, – сказал Кратос.

– Держусь!

Кратос разглядел выступ, на который мог запрыгнуть Атрей, чтобы помочь им выбраться из ущелья.

– Вон туда.

– Да, я могу забраться, – сказал Атрей.

Но не смог.

Кратосу пришлось подсадить Атрея. Мальчик приподнялся и устало навалился на выступ. Поднимаясь на ноги, он поскользнулся, но удержался и с трудом выпрямился.

Так они прошли мимо трупа великана к замерзшему озеру с лодкой. Атрей выглядел измотанным. Залезая в лодку, он упал и подполз к своему месту в центре. Усевшись, он оперся локтями на ноги и повесил голову.

– Вам не кажется, что стало еще холоднее? – тело его сотрясалось от дрожи.

– Быстрее, нужно отвезти его в теплое место, – сказал Мимир, хотя Кратос и без него уже понял это. – И что потом? Может, Фрейя посмотрит мальчика?

– Должен быть какой-то другой способ, – сказал Кратос.

– Все, кого я знаю, и кто может помочь, откажутся. Нет, остается только Фрейя. Посмотри на него, брат, времени у нас в обрез. Если мы не поспешим, ты его потеряешь!

– Ну что ж, значит, Фрейя, – уступил Кратос.

Он греб как можно быстрее, не жалея сил.

– Хочется спать… – пробормотал Атрей, чувствуя, что не может даже поднять голову, чтобы посмотреть на отца.

– Проснись! Тебе нельзя спать.

Кратос вспомнил своих былых товарищей, которые во время болезни засыпали и уже не просыпались.

– Тогда говорите со мной, чтобы я не заснул.

– О. Хочешь, я расскажу тебе о чем-нибудь? – предложил Мимир.

– Расскажи об Одине. Он хочет предотвратить Рагнарек, правда?

– Один, Всеотец, Владыка повешенных.

– Почему его называют Владыкой повешенных?

– Он настолько жаждал обладать знаниями, что повесил себя, чтобы войти в мир мертвых и добыть тайны Мирового Древа. Я подозреваю – и не без причин, – что он настолько осточертел миру мертвых, что его предпочли отослать обратно в мир живых. Я не говорил, что он напрочь чокнутый?

– Но я не понимаю, как Один может предотвратить Рагнарек, если Мировой Змей уже пережил его? Разве это не значит, что у него ничего не получилось?

– Судьба – хитрая штука. А Один достаточно тщеславен, чтобы полагать, будто он одержит верх над ней.

– Судьба – еще одна ложь богов, – проворчал Кратос.

– Да-да, ничего не предопределено, все можно сделать по-другому, я это уже слышал, – закончил за него Мимир, ухмыляясь, пока Кратос не видел.

Он подумал, что если заинтриговать мальчика и подогревать его любопытство, то, возможно, тот не впадет в болезненный сон – по крайней мере какое-то время.

– Один хочет управлять своим будущим и тем самым управлять своей судьбой. Он бы охотно управлял всеми девятью мирами, если бы мог. Но даже если он и не сможет отменить Рагнарек, то надеется получить достаточно власти, чтобы обернуть события в свою пользу. Напомни мне, кстати, позже рассказать тебе о волках.

Веки Атрея снова сомкнулись против его воли. Дыхание его замедлилось, что говорило о том, что сознание покидает его.

– Мальчик попросил тебя рассказать что-нибудь, чтобы он не засыпал, – вмешался Кратос.

– Один следит за тобой, брат. Особенно сейчас, когда ты стал убивать его родню. Лес Фрейи для него закрыт, туда нам и надо. Если кто и может исцелить мальчика, то это она.

Кратос прекратил грести и подвел лодку к берегу. Вдалеке, за деревьями, показалась хижина Фрейи.

– Он без сознания, – сказал Мимир. – Мальчик, очнись!

Атрей с трудом приподнял веки.

– Почему Фрейя плюнула тебе в лицо?

– А, это… В попытке положить конец кровопролитию между асами и ванами, я договорился о мире между богами. Переговоры шли трудно, но наконец Одина удалось убедить взять в жены своего смертельного врага – Фрейю. Она согласилась пойти на такую жертву только ради своего народа, – голос Мимира затих.

Атрей поморщился, но голову не поднял, и веки его остались закрытыми.

– А что случилось после этого? – спросил он.

– Ну, говоря вкратце, он втерся в доверие к Фрейе, и она обучила его магии ванов. Потом он лишил ее боевого духа и навсегда заточил в Мидгарде. Она не может нанести вред ни одному живому существу, ни оружием, ни заклинанием. Продолжать?

Мимир замолчал в ожидании каких-то знаков того, что Атрей его слушает. Ответом ему была тишина.

– Ты потеряешь его, если не поспешить, – сказал он.

Кратос поднял весла, едва днище лодки коснулось дна на заросшем тростником мелководье.

– Полагаю, такое случается не в первый раз? – спросил Мимир.

Кратос ничего не ответил, выпрыгнул из лодки и поставил ее боком, чтобы легче поднять и вынести сына.

– Болезнь омрачала его детство. Мы думали, она уже прошла, – произнес он наконец, прижимая Атрея к себе.

На ощупь тело мальчика было холодным и казалось безжизненным.

– И ты в самом деле не представляешь, чем она вызвана?

– Нет, – буркнул Кратос, пытаясь сохранить равновесие на топкой почве.

Хижина располагалась шагах в пятидесяти отсюда.

– Смятение разума может выражаться в болезни тела. В его случае такое бывает редко… Эй, ты ничего не забыл? – крикнул Мимир, когда Кратос выбрался из лодки, оставив его.

Кратос остановился, обернулся и посмотрел на голову Мимира. Если оставить ее здесь, то, возможно, он ее и не найдет, когда вернется. Бог войны осмотрел небо на предмет кружащих там хищных птиц, затем окружающий лес. В кроне ближайшего дерева на ветке сидела пара воронов. Придется все-таки вернуться и забрать голову.

Бережно положив Атрея, Кратос подбежал к лодке и прицепил голову Мимира к поясу, после чего снова осторожно взял сына на руки.

Сквозь деревья до них донесся далекий переливчатый звук рога. Волны тихо плескались, подталкивая лодку к берегу. Кратос медленно побежал.