– Не делай этого! – вцепилась я в него двумя руками. – Не надо!

– Как ты узнала? – проигнорировал мою реплику Ладомир, еще теснее прижимая меня к себе и обращаясь к суккубу.

– Подслушала разговор на пляже, – хмыкнула шантажистка, стерва с холодными бездушными глазами. – Вы не поверите, как много интересного можно узнать, просто оказавшись в нужном месте в нужное время!

– О боже!.. – простонала я, с ужасом вспоминая свои неуместные, как я теперь понимаю, откровения с Милосом. – Почему я не прикусила себе язык тогда?

– Наверное, чтобы не отравиться? – открыто издевалась суккубша.

– Хорошо, – согласился Ладомир, зарываясь пальцами в мои волосы, – я принесу тебе клятву после того, как проведу ночь со своей женой в последний раз.

– Согласна! – радостно хлопнула в ладоши Лилит. – И даже обещаю не подслушивать и не подглядывать. Вот ваша комната, – махнула она рукой, открывая нам портал в переходы какого-то здания. – Наслаждайтесь, дети!

– Пойдем, – потянул меня за собой муж, не желая больше говорить в присутствии суккуба.

– Ладомир, – попыталась я его остановить, – ты не должен…

– Должен, Леля, – внимательно посмотрел он на меня. В золотистых глазах вспыхивали и гасли яркие искорки. – Я не просто должен, я обязан тебя защитить.

Наверное, я должна была отказаться. Сто процентов. Не травить душу ни себе, ни ему. Проявить себя такой же бессердечной ледяной стервой, сволочью без капельки сострадания – это был бы крепкий стимул для Ладомира передумать, спокойно избавиться от навязываемой сделки и сбежать отсюда, не давая никаких клятв. Сексуальное рабство – это не для князя диэров, он не готов к такому и не будет готов никогда.

Да и кто бы к этому был готов, даже из-за любви к женщине? Захотелось самоубиться. Почему я была настолько слепа? Почему постоянно отказывалась от того, что преподносилось мне на открытых ладонях? Хотя… как голодающему трудно отталкивать от себя и глумиться над роскошным обедом, так и мне невозможно сейчас отказаться от Ладомира. Бросить все, забыть и вернуться в холодное, тесное жилье, полное печальных воспоминаний о бабушке, и провести там свою жизнь – я так больше не смогу, скорее сдохну от тоски.

В голове постоянно крутились варианты, как выйти из этой ситуации. В конце концов, я не нужна Лилит сама по себе, поэтому есть шанс уцелеть… не очень большой, правда. Если я оставлю его, откажусь, пусть и ценой своего счастья, то, возможно…

– Нет, Леля, – наклонился ко мне Ладомир. – Ничего из того, что ты задумала, не сработает. Ты просто еще не поняла, что такое быть замужем за диэром.

– Так расскажи мне, – вскинула я голову. – Я хочу знать.

– Все потом, родная, – подтолкнул он меня в нужную сторону. – Все потом…

Я открыла рот, чтобы по устоявшейся привычке начать возражать, но эта задача оказалась дьявольски сложной, практически непосильной. Я чувствовала его дыхание у своей шеи; сильное, крепкое тело, прижимающее меня к себе. Слышала низкий бархатный (скажем честно – любимый!) голос, от которого поднимались волоски на всем теле. И сдалась, можно сказать, впервые в жизни. Не стала настаивать или спорить. Просто покорилась его силе. И почувствовала себя слабой, желанной, защищаемой. И… любимой.

И еще… я кожей чувствовала: мой отказ ничего не изменит. Он так решил. Dixi[7]. Но и я решила: не признаться во взаимности тому, кто добровольно согласился обменять себя на меня, обрекая тело на рабство и, возможно, даже пытки – грандиозная, непередаваемая подлость.

А также мне надоело себе врать. Да, я хотела его всегда, любыми способами и при любых возможностях. Не потому, что он мой, а потому, что я его. Со всеми потрохами и сомнениями. Но – да, я принадлежу ему. Возможно, и сопротивление мое исключительно из-за того, что мне, такой независимой и сильной, было трудно представить себя за чьей-то спиной. Вот только упустила я одно обстоятельство: стоять за спиной – не значит быть ненужной, если тебя прикрывает любимый мужчина. Это значит – тебя берегут.

– Не хочешь отказаться? – Жаркий шепот над ухом.

– Ни за что! – отрезала я. Покосилась с хитринкой. – Должен же быть у тебя стимул меня ждать.

– Я не хочу тебя ждать, солнышко, – погладил он меня по спине, все настойчивей подталкивая в нужном направлении. – Я хочу быть с тобой рядом вечность.

– Идите по светящимся алым стрелочкам, – мурлыкнула Лилит, пропадая из нашего поля зрения. Она намеренно медленно превратилась в смазанную, размытую фигуру, развеиваясь и улетая дымкой в сторону цветущих яблонь, на которых чирикали густо сидящие на ветках воробьи и мелькали черные скворцы. Или дрозды?

И мы пошли. Стук наших шагов тонул в вязкой ватной тишине, оглашая ее шумом не больше, чем хлопок ладонью по мягкой поверхности.

Мы проследовали за огненными указателями, которые висели в воздухе, мигая, словно уличные светофоры, протопали темными извилистыми коридорами подземелья, перекрученными, будто ветви карликового дерева, после чего пришли к предназначенным для нас апартаментам. Об этом ясно говорил интересный огненный знак перед входом. Там был э-э-э… определенный парный символ, как бы пояснить… нечто сродни неприличным знакам на футболках «продвинутых» подростков, упрощенный, но о-очень красноречивый.

– Как мило, – фыркнула я, скрывая насмешкой надвигающийся мандраж. – Это чтобы не промахнулись?

– Это чтобы напомнить о том, зачем я здесь, – сжал зубы Ладомир, толкнув дверь и затаскивая меня внутрь. После чего взмахом руки запер дверь магией, не стал возиться с замками. – Против Лилит замки не помогут, – ответил на незаданный вопрос. – Не хочу свидетелей, возникающих между нами в самый неподходящий момент.

Войдя, он прижался спиной к входной двери и остался в этом положении. Стоило мне переступить порог, моя одежда переменилась: вместо брючного костюма с жилеткой я оделась в шелковый алый сарафан с более темным болеро. Под ними прекрасное полупрозрачное сливочно-белое белье и белые же кружевные чулки на поясе. Платье слегка просвечивает, и все прекрасно видно!

Это кто такое учудил? Судя по круглым глазам диэра и учащенному дыханию, не он.

– Хоть за это могу сказать Лилит спасибо, – криво улыбнулся муж, буквально раздевая меня взглядом.

Меня обдало жаром, и я была готова прямо здесь и сейчас, но все же решила еще немного поиграть и крейсером-ракетоносцем проследовала внутрь помещения. Перед глазами висела какая-то дымка, я шла буквально вслепую, даже самого номера не видела. Когда обнаружила, что рыжий диэр остался у входа, рассерженно повернулась к мужу:

– Ты так и будешь там стоять, изображая эльфийскую девственницу, король Кофетуа?[8]