Солдат не спеша повернул голову и взглянул на девушку. Он тихонько сказал:

– Бесс, посиди со мной. Посиди со мной, пока я не успокоюсь и смогу войти. У меня дрожат ноги, и, если я сейчас встану, я упаду. Сядь со мной рядом, Бесс.

Девушка села на ступеньку рядом с солдатом.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – еле слышно спросила она. – Кто вы?

– Не знаю, – сказал солдат. – Но я знаю, кто ты и кто твоя мать и твои братья. Сядь ко мне поближе, Бесс, пока я не успокоюсь.

– А вы знаете моего брата Маркуса? – спросила Бесс.

– Да, – сказал солдат. – Твой брат дал мне жизнь… родину… семью. Да, я его знаю, ведь он и мой брат тоже.

– Где Маркус? – спросила Бесс. – Почему он не приехал с вами домой?

Солдат протянул девушке кольцо, которое дал ему Маркус.

– Бесс, твой брат Маркус послал тебе это кольцо.

Бесс Маколей, помолчав, глухо спросила:

– Маркус умер?

– Нет, – сказал солдат. – Поверь мне, нет. – Он поцеловал девушку в губы. – Он не умер.

По улице к дому шел Гомер Маколей. Бесс выбежала к нему навстречу.

– Гомер! – крикнула она ему. – Он от Маркуса. Они были друзьями. Он сидит у нас на ступеньках. – И, повернувшись, вбежала в дом.

Гомер Маколей спросил у Тоби Джорджа:

– Вы Тоби? Мне казалось, что я вас знаю, когда мы встретились в парке. – Через минуту он сказал: – Телеграмма пришла сегодня после обеда. Она у меня в кармане. Что нам делать?

– Разорви ее, – сказал солдат. – И выброси. Там написана неправда, разорви ее.

Гомер вынул телеграмму из кармана и поспешно ее разорвал. Обрывки он спрятал обратно в карман – на вечную память.

– Помоги мне, пожалуйста, встать, – сказал солдат. – И пойдем в дом.

Гомер Маколей наклонился к Тоби Джорджу – к сироте, который наконец-то нашел свой дом; солдат оперся о его плечи и медленно поднялся на ноги.

И тогда Гомер сказал громко, но уже без печали:

– Мама! Бесс! Мэри! Сыграйте-ка нам что-нибудь! Ведь солдат вернулся домой. Скажите ему – добро пожаловать!

Заиграла музыка.

– Дай мне здесь немножко постоять, – попросил солдат. Гомер Маколей и Тоби Джордж, улыбаясь, слушали музыку. У солдата сладко ныло сердце, а в душе рассыльного родилось какое-то новое чувство покоя.

Мэри Арена запела, а из дому вышел Улисс Маколей и взял солдата за руку. Когда песня кончилась, миссис Маколей, Бесс и Мэри подошли к отворенной двери. Мать смотрела на своих сыновей. Их было только двое, и они стояли рядом с незнакомцем, знавшим того ее сына, который был уже мертв. Она улыбнулась солдату. Она улыбнулась ему – ведь он сам теперь стал ей сыном. Она улыбнулась так, словно это был Маркус. И солдат, взяв за руки своих братьев, шагнул к двери, к свету, к теплу родного очага.