— Правда, мы все устали от этого. Надо наконец-то сделать последний рывок, расставив все точки над «i».

— Вот, — протянул Даниил, — верная позиция у твоей жены. — Так составим протоколы и поедем, — кивнул майор какому-то парню в форме, подозвав того к нам.

Несколько часов заняли все бумажные работы, мне кажется, мы давно так не выматывались с Кузьминым. И если он еще как-то держался, то я уже не чувствовала ног, потому с благодарностью вздохнула, когда все покинули нашу квартиру. Повезло, наверное, что за время этой суеты, как-то сами собой нашлись те, кто готов был помочь. Привезли стекло, сосед снизу помог вставить его, и теперь, по крайней мере, не дуло. Не приходилось втягивать голову в плечи, выпуская пар изо рта. А копоть и обгоревший ковер — это мелочи, главным было другое — все живы.

Артем, поцеловав меня, направился к выходу. Я прижимала руки к груди, понимая, что, возможно, мы в шаге от истины, в одном вдохе до момента, когда наконец-то сможем встречать новый день спокойно.

Он ушел, квартира погрузилась в тишину, а я села на диван, обняв Тимку за плечи, вдохнула запах его волос и прикрыла веки. Несколько ближайших часов мне предстояло отчаянно думать о чем-то другом, чтобы не сойти с ума, ожидая исхода.

Только душа рвалась вслед за Артемом, быть за его спиной, чувствовать тепло, слышать голос. Я стремилась быть ближе к нему, все в такие моменты отходило на второй план. И, погладив живот ладонью, я улыбнулась чему-то неизвестному. Странная волна неги прокатилась по телу, на миг стало так легко, словно все осталось позади, все обиды, жалость к себе, к своему прошлому. Никчемному в чем-то, но… я почувствовала, что душа сбросила цепи, освободилась от оков, словно кто-то ластиком стер из нее все печали.

На стене висели фото, где Артем был запечатлен до несчастного случая. Я всматривалась в изображения и гордилась им. Восхищалась этим мужчиной, который не побоялся, не стал обращать внимания на окружающих, он смог, он спас живую душу. Обернувшись назад, я будто увидела себя со стороны и что-то пронзило грудь. Острое, горячее… Обожгло сердце, взметнувшись ввысь кометой. Такого просто не могло быть… Вспышка, озарение, не знаю точно, как назвать эти ощущения, но они были так глубоки, что оставалось удивляться, как я раньше не сложила два плюс два.

Сердце готово было разорваться от боли и волнения. Дрожь пробежала по телу волной, едва не срывая стон с моих губ. Господи, как можно было быть настолько слепой?! Как?! Я крепче прижала к себе Тимку, словно пытаясь тем самым удержаться на плаву. Не позволить себе впасть в истерику, пугая ребенка. В голове не укладывалось. Я отказывалась верить в произошедшее, но от себя ведь не убежать, не заслониться и память не удалить, нажав на кнопку. Насмешка судьбы, иначе и не сказать. Словно кто-то решил пошутить жестоко. Что ж шутка удалась, только горько было от нее. И страшно, страшно… потому что я разом устыдилась всех слов, что произносила вслух, рассказывая, как ненавижу человека, которому обязана жизнью. И этим человеком… Этим человеком оказался мужчина, без которого я не представляла своей жизни. Он был для меня всем. Моим воздухом. Моим смыслом. Ребенок под сердцем доказательство моей безграничной любви к нему. И мир в это мгновение медленно рушился. Мой мир. Кокон, в котором я так долго сидела, не желая замечать происходящего.

Заметаться бы по квартире, выпорхнуть раненной птицей на волю, но… Слишком много пройдено, и права я не имела, просто его не было. Выбор сделан. Его — Артема Кузьмина выбрало мое сердце, моя душа потянулась к нему, замерев на мгновение на паперти с протянутой рукой. Она так хотела излечиться, и он помог. Принял меня такую: с кучей проблем, чужую абсолютно. Выбрал меня, и я так хотела верить, что не пожалел ни на минуту.

Стрелки часов медленно огибали круг. Время — вода, жаль, что не сегодня.

Тимоха вскоре задремал, свернувшись калачиком, и я, аккуратно поднявшись со своего места, накрыла его теплым одеялом, поцеловав в макушку. Такое тихое счастье. Только наше. От мысли этой стало тепло внутри и, мельком взглянув на фото, я лишь вздохнула, стараясь прогнать воспоминания.

Не хотелось думать, оборачиваться назад. И боль, что оловом разливалась по телу, казалась чем-то нереальным, словно это не со мной. Будто я — зритель, который волею судьбы оказался в первом ряду и теперь просто наблюдал за кадрами фильма.

Пройдя в кухню, я прижалась лбом к оконному стеклу, взглянув на пустой двор. Ветер медленно покачивал голые ветки тополей, что росли стройным рядом около подъезда, но, к сожалению, даже это мельтешение перед глазами никак не могло заставить меня «переключиться». Всматриваясь в темноту, я пыталась отыскать силуэт Артема, одновременно горела желанием его увидеть и до дрожи боялась. Боялась посмотреть ему в глаза, что я там увижу, когда скажу ему правда?! Что?! А если он сам, если сам… не поверит, что… Я даже боялась думать об этом. Ведь мои речи о том, что я считала виноватым в своем несчастье чужого человека… Боже, как это сейчас выглядело глупо.

— Ну, где же ты?! — коснувшись кончиками пальцев стеклянной глади, произнесла я.

Пульс стучал в висках, у меня думать о чем-то ином не получалось. Лишь бы все в порядке, быстрее бы уже Артем вернулся бы. Знала, что он доведет начатое до конца, верила ему и сходила с ума от напряжения.

Поставила чайник на плиту, усевшись за стол. Сложила ладони и внимательно посмотрела на обугленный кусок линолеума, дыра в котором напоминала о произошедшим. Возможно, воздух еще был пропитан гарью, но я не чувствовала уже ничего. Просто сидела, ожидая возвращения Артема. Минуты тянулись мучительно медленно, и в какой-то момент я даже задремала, но поворот ключа в замке заставил встрепенуться.

— Артем, — бросилась я в коридор, задевая коленом табурет. Он упал с грохотом, а я замерла на месте, то ли от испуга, то ли от понимания того, что сейчас мы посмотрим друг другу в глаза ни как мужчина и женщина, а уже спаситель и жертва, которая так отчаянно ненавидела его.

Замерла, не дойдя два шага. Остановилась, сглатывая ком, что так не вовремя застрял в горле.

— Оля, — улыбнулся он ласково, отставляя костыль в сторону. Прислонился спиной к стене, сделав упор на здоровую ногу, расставил руки, приглашая в свои объятия. А я