Марианна хотела еще раз извиниться перед Лиз, но тут раздался стук в дверь. Неужели опять соседке не с кем свежими новостями поделиться?

– Я открою, – бросила Елизавета и направилась в прихожую.

А Марианна решила сварить кофе. Сегодня она ничего не ела. Помнится, планировала употребить бутерброд за завтраком, но и этого не сделала. Однако голода не чувствовала.

– Мари, – послышалось из прихожей. – Тут какой-то странный парень тебя хочет видеть. Представился Стефаном. Впустить?

– Да, – откликнулась Мари.

Через двадцать-тридцать секунд под конвоем Лизы, иначе не скажешь, в кухню вошел Тетерев. Был он грязен, чумаз, а по́том вонял так, что слезились глаза.

– Он кто? – спросила у Мари Лиза, брезгливо наморщив нос.

– Я помощник шерифа, – веско ответил Тетерев.

– А я Пресвятая Дева, – фыркнула сестра Ника, пройдя к холодильнику и открыв его.

– Марианна, мне нужно с вами поговорить, – обратился к хозяйке дома Тетерев. Употребил «вы». И добавил со значением: – Официально.

– Стефан, не хочешь умыться? – предложила она. – А то ты грязен…

– Как черт, – добавила Лиза. – К тому же воняешь.

– Я занимаюсь расследованием преступления! Мне некогда…

– Ой да перестань. Иди уже, морду сполосни хотя бы. – Лиз взяла с подоконника банку с огурцами. – А это возьми с собой, чтоб не скучно было. Корнишоны изумительно вкусные.

И Стефан подчинился.

Когда он скрылся за дверью ванной, Лиза шепотом спросила:

– Это Дуфи?

– Это Стефан, он же представился.

– Мать, ты что не знаешь, кто такой Дуфи?

– Нет.

– Не смотрела фильм «Очень страшное кино»?

– Представь себе, нет.

– Это пародия на «Крик».

– «Крик» я тоже не смотрела.

– Ладно, перевожу – деревенский дурачок, которому разрешили поиграть в полицейского.

– Да. Только до сегодняшнего дня никто ему этого не позволял. Так что остановимся просто на «деревенском дурачке».

– Учти, в кино Дуфи оказался главным злодеем.

– Стефан на злодея не тянет. Но человек не очень хороший. Сплетник, паникер, завистник. Эдакая мелкая пакость.

– Не такая уж и мелкая, – хмыкнула Лиз. – Кило сто весит.

«Пакость» вернулась в кухню, похрустывая корнишоном. Лицо Стефан умыл, а вот шею не додумался. Зато сожрал все огурцы. Вернув Лиз банку, на дне которой плавал один лишь укроп, он уселся за стол и достал из заднего кармана штанов блокнот. Блокнот был новый, явно купленный только что в лавке Алекса. Мари видела там такие, с видом монастыря. На картинке – ворота, внушительные, старинные, с готическими крестами на дубовых створках, позади колокольня, а перед – дерево влюбленных, все увешанное бумажками и лентами.

– Итак… – Тетерев раскрыл блокнот и достал из кармана карандаш. На ручку ему, видимо, денег не хватило. – Что вы делали сегодня ночью? – спросил он у Мари. Лизавету Стефан как будто намеренно не замечал.

– Спала.

– Кто это может подтвердить?

– Она. – Мари указала на Лизу. А та спросила:

– Пожрать нет ничего?

– Открой холодильник, посмотри. Колбаса была вроде. И яйца.

Два волшебных слова «колбаса» и «яйца» заставили Стефана на некоторое время забыть о расследовании. Глядя в недра распахнутого холодильника, он сглатывал слюну.

– Стефан, ты еще что-то хотел узнать? – привлекла к себе внимание вечно голодного «Дуфи» Марианна.

– Кто она? – и тряхнул вторым подбородком в сторону Лиз.

– Подруга.

– Я ее знаю.

– Откуда?

– Она приезжала сюда когда-то.

– Да, было такое. Она сестра Николаса.

– Нет, не сестра.

Елизавета развернулась. Закрыв толчком попы дверку холодильника, привалилась к ней и пробормотала:

– Еще один.

– Стефан, я видела ее паспорт. Она сестра.

– Может, однофамилица? Просто я ее вспомнил. Это поклонница Николаса. Фанатка. Она преследовала его… Только тогда она совсем худенькой была и с другими волосами, не такими яркими и длинными.

– Это он тебе так меня отрекомендовал? – спросила у него Лиз. Голос ее был бесцветным, зато лицо полыхало.

– Да он просил не пускать тебя к нему! Разве с сестрой так поступают?

И снова в душе Мари смятение. Она только поверила Лиз, а тут… новые факты! Вот кто-то говорит, слушай сердце. А она именно это и делала когда-то. И что в результате? Сердце обмануло. Неужели и сейчас?..

Хотя сейчас уже не так важно. Никто не пострадает, кроме Марианны. А ей, в этом случае, так и надо.

– Ты зачем пришел, Стефан? – как можно спокойнее проговорила Мари. – Спросить, что я делала ночью? Тебе ответили. Если больше нет вопросов, вали.

– Я понял, вы подельницы. Две ненормальные фанатки!.. – Он вскочил, сгреб блокнот, сунул его в карман, смяв один из листов. – Вы убили Николса, потом Даниеля… А этой ночью сожгли, как символ, дерево!

– Какое еще дерево? – устало спросила Марианна. Это было что-то новенькое. Ей до сих пор поминали то, что она монастырь грозилась подпалить. А тут малость такая – всего лишь дерево.

Стефан вырвал из кармана блокнот и ткнул пальцем в его обложку.

Марианна не сразу поняла, на что надо обратить внимание. Когда до нее дошло, что на древо влюбленных, ахнула:

– Его сожгли?

– Дотла.

– Давно пора было, – удивила всех репликой Лиз.

На нее с недоумением посмотрел не только Стефан, но и Мари.

– Это дерево – символ смерти, а не любви. Нельзя поклоняться такому. И уж тем более загадывать желания, находясь рядом.

– Это не ты его?.. – задала вопрос Марианна.

– Не я, – ответила Лиз.

– А теперь, Стефан, покинь, пожалуйста, мой дом.

– Я уйду, но…

– Доложишь Марко о том, что это мы, две ведьмы, устроили тут шабаш, поубивали людей, пожгли деревья и собираемся пить кровь невинных младенцев. – Марианна подтолкнула Тетерева к двери. И он, получив, как говаривала мама «пинок для скорости», убрался из дома за считаные секунды.

– Прямо дышать стало легче, – с улыбкой проговорила Лиз. – Причем и в прямом и в переносном смысле.

– А теперь и поесть можно.

– Только я ничего, кроме колбасы и яиц, не нашла.

– Значит, глазунья?

– Идеально. С гренками. Я булку видела, пусть и черствую.