разговор, который состоялся между ними, но это было довольно трудно сделать, ведь они вели его на повышенных тонах. Эрика старалась под разными предлогами образумить супруга, чтобы тот не уходил к своим друзьям пропустить пару-тройку кружек пива, но мужчина упорно твердил о том, что он морально устал от ситуации в семье, и ему надо было отдохнуть.

Когда за мужчиной захлопнулась дверь, Эрика еще какое-то время стояла возле нее, опустив плечи. Очередной скандал испортил ей все настроение, но угнетенную атмосферу развеял ребенок, который подергал ее за рукав, став жаловаться на то, что он употел в своей теплой куртке.

Отложив в сторону папку, Эрика присела перед сыном, принявшись стягивать с него верхнюю одежду, сделав вид, будто ничего не произошло. Расправившись с зимними ботинками, она отправила мальчишку в свою комнату, наказав переодеваться, ведь тот мог справиться с этим и без нее.

Алексия, наблюдая за этой картиной, прикусила губу, чувствуя себя лишней. Ей хотелось хоть как-то подбодрить знакомую, но она знала по себе, что это абсолютно не работает. В такие минуты единственное, что могло помочь — это одиночество, благодаря которому можно было расставить в своей голове все по полочкам, чтобы найти хоть какие-то силы жить дальше.

Решив не мучить хозяйку квартиры своим присутствием, Алексия поднялась со своего места, как только Эрика вернулась на кухню. Та ее будто не замечала, занимаясь своими делами. Она проверила суп на готовность, и, убедившись в том, что его можно было выключать, тут же повернула нужную кнопку от конфорки, при этом накрыв кастрюлю крышкой.

Алексия, чувствуя вставший ком в горле, никак не могла подобрать нужные слова, чтобы намекнуть Эрике, что ей пора.

Хозяйка квартиры, поставив руки на поверхность столешницы кухонного гарнитура, опустила голову, после чего с какой-то неуверенностью в голосе произнесла:

— Это все из-за меня.

Алексия, опешив от этих слов, хотела было схватить Эрику за плечи, чтобы хорошенько ее встряхнуть, ведь та, по ее мнению, несла полную чушь. Вот только ей так и не хватило смелости на то, чтобы подойти и осуществить желаемое.

— Ты с ума сошла? Эрика, да он должен тебя на руках носить за то, что…

Обернувшись, хозяйка квартиры довольно резко прервала пламенную речь своей гостьи.

— Да при чем здесь муж? Я говорю про Артура!

Алексия, услышав ненавистное имя, вздрогнула, не понимая, при чем здесь, теперь уже, их общий клиент. Она уже и позабыла про их разговор, который они вели до этого, ведь Алексия не собиралась особо дискутировать на эту тему. Это были только ее проблемы, и пытаться искать отдушину в своей знакомой было бы довольно эгоистично, зная, что у той и без нее полным полно своих трудностей.

Ударив со всей силы ладонями по, ни в чем неповинной, столешнице, Эрика обернулась, одарив Алексию ироничным взглядом. Она устала от своей жизни. Эти скандалы с мужем вытягивали из нее все силы, а смотреть на ребенка, который сгорал на ее глазах, было невыносимо.

— Неужели ты до сих пор не поняла? Он сыграл на моих проблемах, предложив оплатить сыну дорогостоящее лечение взамен на то, что я организую ему встречу с главным!

Алексия, мотнув головой, не сразу поверила в столь громкое заявление.

Однако спустя несколько минут усердных раздумий, в ее голове, наконец, сложилась полная картина происходящего, ведь еще тогда, при встрече с Артуром в ресторане, она никак не могла понять, кто поспособствовал тому, что клиент смог напрямую связаться с главным. Мужчина редко, но метко принимал у себя кого-то из клиентов, позволяя им за баснословные деньги творить невиданные вещи со своими подчиненными. Эрика была последней в списке тех, на кого она вообще могла подумать, ведь девушка сопереживала всей ситуации и поддерживала, когда она находилась уже на грани.

— Ты…

Участившееся сердцебиение в груди заставляло вскипеть весь организм в целом. Мысли лихорадочно крутились в голове, не зная, что делать и говорить. Осознание того, что Эрика ее предала, никак не хотело к ней приходить. Ей будто все это снилось, ведь она искренне верила в то, что из всей их компании Эрика была единственным адекватным человеком, который ни за что не опустился бы до того, чтобы идти по головам тех, с кем работала под одной крышей.

— Да как ты могла?! Я же считала тебя своим другом!

Задыхаясь от негодования, смешанного наравне с гневом, Алексия впилась ногтями до глубоких отметин во, влажные от пота, ладони. Нежная кожа была готова вот-вот прорваться под натиском, не пойми откуда, взявшейся силы.

В душе играла обида и злость на ту, которой она за все их знакомство безвозмездно помогала, из раза в раз входя в ее тяжелое положение. Вот только Эрика этого, как оказалось, совсем не ценила, и в прямом смысле слова продала на растерзание клиенту, который только казался им хорошим человеком.

Сделав уверенный шаг к девушке, чтобы вымесить на ней всю свою злость, Алексия резко остановилась, заметив, пробежавшего мимо него, ребенка. Мальчишка, не обратив на нее внимания, остановился возле матери и протянул ей свою правую руку, демонстрируя пластырь с каким-то ярким рисунком.

— Мам, мам, смотри, я сегодня выбрал динозаврика!

Эрика, опустившись на корточки перед сыном, привычно выдавила из себя улыбку, чтобы ребенок не переживал по поводу ее плохого настроения. Потрепав мальчишку по волосам, она прижала его к себе.

Алексия, впервые рассматривая ребенка, о котором Эрика частенько ей рассказывала, не смогла не заметить синяки от постоянных капельниц и болезненную бледность.

Взвешивая все за и против, она так и не смогла понять, как она поступила бы в такой ситуации, будь она на месте Эрики. Глядя на эту картину, она видела, как девушка боялась потерять сына, ведь тот для нее был единственным смыслом жизни.

— Алексия, — Эрика, подняв усталый взгляд на девушку, все же решилась на то, чтобы расставить все точки над «i», — ты и сама понимаешь, что наша подработка — это просто бизнес, в котором каждый сам за себя. Я устала не меньше тебя, и времени на то, чтобы собрать необходимую сумму, у меня почти не осталось. Я не могла по-другому. Жизнь сына мне дороже нашей с тобой дружбы.

Алексия, наблюдая за тем, как ребенок, рассматривая, выбранный им, пластырь в больнице, улыбался и даже не вникал в разговор между взрослыми, спустя какое-то время закрыла глаза и разжала пальцы.

Совесть не позволяла ей повышать голос и ругаться матом при детях, а также выяснять у них на глазах конфликт