— Думала, — честно призналась Елена, — с самого начала расследования Алиса Никитина была главной подозреваемой. Возможности для отравления у нее были, но в чем мотив?

— В случае с Волковым это очевидно. Избавилась от гражданского мужа ради квартиры.

— Она сразу сбежала оттуда.

— К Давтяну, который тоже отравлен. Буквально в течение двух дней, как она там поселилась.

— Опять квартира? — не скрывая скепсиса, спросила Елена.

— Возможно, деньги. Давтян не был бедным.

— Убийство Волкова и Давтяна — это месть Никитина, он признался в обоих случаях. Правда, свою причастность к смерти Шильманов он отрицал.

— Вот! А Алиса тоже жила в их доме. Она же могла подлить отраву в алкоголь?

— Могла, — согласилась Петелина. — Но зачем ей устранять владельцев комбината, если все достанется Максу Шильману?

— Тому парню, который разбился? — Харченко посмотрел жуткие фотографии из уголовного дела и спросил: — Кстати, с причиной аварии разобрались?

— Экспертиза подтвердила техническую исправность автомобиля. Хотя Шильман находился в состоянии наркотического опьянения, его адвокат продавливает версию, что погибшая девушка полезла к парню с поцелуями и спровоцировала аварию. Она тоже была под кайфом.

— Понятно. Девушка возразить не сможет, а Шильман откупится. — Харченко закрыл папку и подвинул ее к Петелиной. — Убедила, Алиса ни при чем. Думаю, прокуратура не будет возражать, если все отравления — дело рук химика Никитина. Оформи как надо и закрывай дело.

— Удобно, даже суд проводить не придется, — съязвила Петелина.

На что начальник отреагировал резко:

— И тратить государственные деньги на расследование и бесконечные экспертизы! Есть и другие преступники, которые пока на свободе.

Петелина кивнула, попрощалась и вышла. Звонок Валеева застал ее в коридоре.

— Мне из больницы позвонили, — сообщил Марат. — Скончался Максим Шильман.

— Как?! — Елена остановилась от неожиданности.

— Да черт его знает, врачи пока сами не понимают.

Елена вспомнила свою вчерашнюю нерешительность: поставить охрану у палаты больного или нет. Она посчитала это лишним. Неужели она виновна в смерти человека?

— Я выезжаю в больницу, вы с Майоровым тоже, — приказала она.

— Подожди, — стал отговаривать Марат. — Шильман был в критическом состоянии, его смерть похожа на естественную.

— Поэтому я возьму с собой Устинова и попрошу Лопахина участвовать при вскрытии. Мы уже обожглись на естественных смертях. Хватит!

— Как скажешь, — не стал спорить Марат. — Уже едем.

В больнице Петелина распределила обязанности сотрудников следственно-оперативной группы. Криминалист Устинов работал в палате, где скончался Шильман, судмедэксперт Лопахин в больничном морге участвовал при вскрытии тела, оперативники исследовали видеозаписи и опрашивали вспомогательный персонал, сама Елена беседовала с врачами.

Маргарита Савенко, как и все врачи, была убеждена, что следователь пытается отыскать факты преступной халатности и неоказания надлежащей помощи больному, поэтому отвечала уклончиво и всякую вину медицинского персонала отрицала.

— Пациент поступил в тяжелом, почти критическом состоянии. После таких аварий шанс выжить — один к десяти. Все наши действия задокументированы в истории болезни. Я думаю, что вскрытие подтвердит необратимые последствия повреждения внутренних органов, вызванных автокатастрофой.

— Если все так естественно, почему вы позвонили в полицию?

— Я не в полицию звонила. Мне Марат оставил визитку. Он расследовал смерть его родителей, и я подумала… Ну, вы понимаете, я позвонила ему как знакомому.

Ах, вот как! Для нее он Марат, а не майор полиции Валеев.

Елена посмотрела на врача иным, оценивающим взглядом. Стройная женщина лет тридцати, не яркая красотка, но и не серая мышка, глаза умные, держится с достоинством — черт возьми, да она в его вкусе! Наверное, одинокая. Сколько же здесь таких умных, стройных, привлекательных.

— Вы правильно сделали, что позвонили, — похвалила Петелина, чтобы смягчить первое впечатление.

В кабинет по-хозяйски вошел Марат, чувствовалось, что здесь он уже бывал. Взгляд опера заметался между двумя женщинами, он выбирал, к кому обратиться, и остановился на враче:

— Маргарита, посмотрите вместе со мной записи с камер наблюдения. — Затем пояснил Елене: — Она всех врачей знает. Вдруг постороннего увидит.

— Ну, не всех, больница большая. Но чем смогу, помогу, — заверила Савенко.

Она встала, ожидая указаний оперативника. Тот смущенно обратился к Елене:

— Это лучше делать в аппаратной. Там большой монитор и специальная программа.

— Делай, что надо, — кивнула Петелина. — Я продолжу опросы. Через два часа собираемся здесь на совещание.

Небольшой кабинет с трудом вместил пятерых сотрудников — всех, кто прибыл для расследования в больницу. Первым Петелина дала слово Устинову, криминалист так и рвался поделиться находками.

— Сначала я обнаружил дырочку в пакете капельницы, — Головастик продемонстрировал запечатанную улику. — Отверстие соответствует проколу иглой от шприца. Я провел экспресс-тест содержимого пакета, особо не надеясь на быстрый результат, и что вы думаете?

Устинов, как обычно, заглянул в глаза к каждому, ожидая ответа. Петелиной пришлось поторопить любителя служебных викторин:

— Да объясняй уже!

— В физрастворе я нашел хлорид калия, — радостно сообщил эксперт.

Первым отреагировал на новость патологоанатом.

— Теперь понятно, в чем дело. Ишь ты! — Лопахин понимающе покачал головой.

Петелина не удержалась от упрека:

— Иван Иванович, вы тоже намерены тестировать нашу эрудицию?

— Извини. После его слов стала понятна причина смерти молодого человека. — Лопахин начал объяснять: — При внутривенной инъекции хлорид калия вызывает сердечный приступ, который трудно отличить от естественной смерти, тем более на фоне других серьезных повреждений. Остановка сердца произошла из-за нарушения нервно-мышечной передачи, это мы установили при вскрытии. Анализ крови должен выявить хлорид калия.

— Я этим займусь, — пообещал Устинов.

Петелина сокрушенно покачала головой:

— Так я и думала, опять убийство. Кто это мог сделать?

— Я снял отпечатки пальцев с пакета, штатива, приборов, — сообщил Устинов. — Их немало, буду разбираться.

— Если препарат вколол кто-то из лечащего медперсонала, их отпечатки не могут служить доказательством. А по опросам, чужака в отделении никто не видел.