— Нет, этот.

— Ну, мы так не договаривались, это нечестно. — Штукина выпятила нижнюю губу и пошла через дорогу к автомобилям. — Мне куда? — спросила она Левшукова.

— Вам в БМВ.

— О! Хоть на БМВ покатаюсь. Тась, смотри, у меня красивая жизнь даже после Нового года никак не заканчивается.

— Может, тебе на службу уже и не выходить?

— Нет, пойду! Придется. Красивая жизнь — это хорошо, но она у меня то есть, то нету, а с пенсией и выслугой как-то поспокойней. — Штукина уселась в машину, машина развернулась и уехала в сторону Питера.

— Как она вас назвала? — спросил Левшуков.

— Тася.

— Тася? А почему не Настя? — удивился Левшуков.

— Меня мама Стасей называла, а потом первая буква где-то потерялась.

— Интересная у вас мама.

— Ага. Непутевая.

Левшуков рассмеялся. Они сели во вторую машину, свернули с шоссе на небольшую проселочную дорогу и вскоре подъехали к огромному дому. Дом стоял на берегу залива в окружении сосен. Темнело, луна пряталась где-то за низкими тучами. Они въехали в большой подземный гараж, и Тася почувствовала себя в зловещем замке Синей Бороды. Однако, когда они вошли в дом, это чувство сразу исчезло. В доме было тепло, очень уютно и даже ни капельки не похоже на берлогу. Левшуков отвел ее в гостевую комнату и сказал, что будет ждать ее в гостиной внизу. Тася огляделась, комната очень ей понравилась. Она напоминала девичью светелку. Льняные белые занавески, отделанные вязаным кружевом, такое же вязаное покрывало на кровати, светлые стены, красивая, какая-то очень милая мебель. Только прялки не хватает.

«Интересно, — подумала Тася, вспомнив портрет Марины Левшуковой в журнале. — Никогда бы не подумала, что женщина с таким капризным лицом может так уютно обставить комнату».

В ванной комнате Тася обнаружила настоящую чугунную ванну на красивых замысловатых ножках. Ванна стояла посередине и, наверное, предназначалась для того, чтобы лежать в ней в ароматной пене. Тася разлеживаться в ванной не собиралась. Она быстренько приняла душ, привела зареванное лицо в порядок и, хорошенькая и посвежевшая, спустилась в гостиную. В гостиной за роялем сидел Левшуков и задумчиво перебирал клавиши. За ним в огромном окне во всю стену стояла темнота. Тася подумала, что хорошо, что она согласилась на его предложение, не то сидела бы сейчас на шоссе в темноте и ждала бы гаишников. Да еще бы Штукина ныла рядом про службу свою.

Левшуков заметил Тасю, закрыл крышку рояля и поднялся ей навстречу. В широких штанах и свитере крупной вязки он ей нравился гораздо больше, чем в костюме и при галстуке.

— Пойдемте на кухню, Семеновна вас накормит, а потом мы с вами хорошенько выпьем. После такого дорожного инцидента выпить вам не помешает.

— Не помешает, — согласилась Тася.

Они прошли на большую кухню, которая, в отличие от Вериной, была выполнена в деревенском стиле. С большой плитой посередине, простым деревянным обеденным столом и лавками вдоль него. За столом сидел один из охранников и уплетал за обе щеки тушеную картошку с мясом. Пахло одуряюще вкусно. У плиты суетилась крупная пожилая женщина.

— Алексей Николаич, я сейчас, заканчиваю уже, — сказал охранник, вставая и запихивая в рот кусок хлеба.

— Сиди ешь спокойно, — цыкнул на него Левшуков. — Семеновна, чего у нас на ужин, он же обед?

Охранник плюхнулся на место, а Семеновна подложила ему в тарелку еще картошки.

— Так это, — сказала она, — щи кислые да картошка с мясом. Будете? Или я вам могу рыбы нажарить.

Она вопросительно посмотрела на Тасю. Видимо, предполагала, что такие манерные дамочки простецким щам предпочитают полезную диетическую пищу.

— Не надо мне никакой рыбы, — сказала Тася и села рядом с охранником. — Я сто лет щей не ела и картошки!

— Вот и хорошо. Кто хорошо ест, тот хорошо работает, — заметил Левшуков, усаживаясь напротив.

— Водочки вам подать? — поинтересовалась Семеновна.

— А давайте, — согласилась Тася. — А то все шампанское да шампанское.

— С кислыми щами первое дело водки выпить, — сказала Семеновна, доставая из холодильника запотевшую бутылку и ставя Левшукову и Тасе красивые хрустальные стопки.

— А мне? — спросил охранник.

— А ты при исполнении. Забыл? — Семеновна поджала губы. — Ну что за люди! Разрешили ему с хозяином за стол сесть, так он уже и водки просит. Тебе компот полагается.

Тася рассмеялась. Ей определенно нравилась эта компания. Интересно, как во все это вписывается красавица Марина?

— Ну, за встречу! — провозгласил Левшуков и поднял свою рюмку.

— За встречу и с прошедшим Новым годом вас, спасибо!

Они чокнулись и выпили.

— А жена ваша где? — не удержалась Тася и тут же захотела провалиться на месте, увидев, как изменилось лицо Левшукова.

— Помяни черта, он и явится, — сказала Семеновна и перекрестилась.

Несмотря на черные очки на глазах Левшукова, Тася почему-то почувствовала, что он недобро зыркнул глазом в сторону Семеновны. Семеновна явно тоже это поняла, потому что вдруг исчезла, как и не было ее. Охранник тоже тихонько дематериализовался.

Левшуков посмотрел на Тасю и вдруг лучезарно улыбнулся:

— Да кто ж ее знает, где она сейчас? Может, в городе, а может, в Ницце или еще где-нибудь.

«Ну да! Осталось только спросить его, почему он не с ней в Ницце или Куршевеле, и можно будет вместе с вещичками отправляться в сторону шоссе разыскивать япончика», — испуганно подумала Тася. От его улыбки ей сделалось нехорошо. Она быстро стала работать ложкой, поглощая щи. Даже вкуса не почувствовала.

— А у вас, Анастасия Михайловна, муж имеется? — как ни в чем не бывало поинтересовался Левшуков.

— Нет, выгнала, — сообщила Тася, продолжая уничтожать щи.

— Пил?

— Нет, просто дурак.

— Понимаю. Очень понимаю. — Левшуков тяжело вздохнул. — А дети есть у вас?

— У меня дочь в девятом классе.

— Этот возраст особенный, когда мозги совершенно набекрень. Оставлять одну никак нельзя.

«Это он меня так вежливо выпроваживает, думает, у меня Дуська одна дома сидит, а я с подружкой в Финляндию развлекаться ездила. Пожалел, наверное, что позвал», — думала Тася, разглядывая свою пустую тарелку.

— Мою можно, она до жути рассудительная, иногда меня даже этим пугает. Я ее сейчас на каникулы отвозила к матери своей в Италию. Мы через Лаппеенранту летали. — Тася решила все-таки пояснить Левшукову, что она приличная одинокая мамаша, а не какая-нибудь там вертихвостка.

«Хотя какая теперь разница, что он обо мне подумает, если вон как из-за своей красавицы Марины переживает. Неужто Марина эта ему нагло изменяет и по Куршевелям с любовниками болтается?»