Вирджиния открыла дверь, впуская брата.

– Сиделку вызывали? Скорая помощь прибыла! – Кристиан зашел в квартиру и, увидев незнакомую девушку, улыбнулся: – Привет, ты фельдшер?

Амина улыбнулась в ответ и тут же прикрыла ладонью лицо, потом протянула визитку Вирджинии со словами:

– Если вдруг нужна будет помощь – обращайся. – И вылетела в коридор.

Улыбаясь, Вирджиния закрыла за гостьей дверь и столкнулась с непонимающим взглядом брата:

– Кто это?

– Сестра Саида Шараф аль-Дина – Амина.

Кристиан не спрашивал ее больше о Бали. Они обсуждали его развод – сейчас важнее всего был именно он. Потом они прогулялись по пляжу, вспоминая детство. Позвонили родителям, встретили закат на берегу залива. Выпили кофе в кофейне «illy», где арабы, облаченные в джалабии идеальной белизны, под лучами уходящего солнца наслаждались терпким напитком. Вирджиния следила за ними, стараясь делать это как можно незаметней. Она никогда не обращала на них внимания, но сейчас… сейчас она на их месте представляла Саида, сидящего точно так же, спокойно и расслабленно.

Катар, Доха

Саид держал в руках маленькую чашку с кофе, растягивая удовольствие. Он так давно его не пил, что почти позабыл вкус. Откинувшись на подушки, Саид наблюдал, как Омар, пилот и друг по институту, курит кальян – затягивается и выпускает клубы дыма. После тяжелого дня здесь все способствовало расслаблению: тихая уединенная атмосфера, кофе, сладковатый запах кальяна. Но Саид не мог до конца расслабиться, прекрасно помня свои ощущения от минувшей встречи с семьей своей невесты. Ахмад, отец Дамиры, встретил гостей радушно, понимая цель визита. Мухаммед подсуетился заранее, сообщил о прибытии, поэтому их ждали с улыбками на лицах. Ахмад аль-Аджми дал разрешение на брак, тем самым одобрил совместную работу двух авиакомпаний.

Дамира понравилась Саиду: кроткая, тихая, скромная, молчаливая. Не встревает в разговор и не перечит, глаза чаще опущены вниз. Молодая и красивая, чтит Коран и живет религиозной жизнью. Идеальная жена для него, но…

– Дату свадьбы назначили? – Омар выпустил клуб дыма и снова затянулся.

– Это будет июнь. – Саид обвел взглядом помещение и снова погрузился в свои мысли.

Иногда ему кажется, что жизнь на земле – это сплошные рамки: черное или белое. Смешиваясь, эти цвета образуют еще более отвратительный цвет – серый. Цвет тоски и уныния. Он повсюду. И только в небе, посреди лазурной голубизны, он не ощущает его, поэтому и летает. И только в небе можно увидеть радугу.

– Ты не рад?

– Очень рад, – солгал Саид.

Он опять вспомнил Дамиру – как она посмотрела на него, засмущалась, отвела взгляд, при этом слегка улыбаясь. Милая девушка, но уже показывает свою симпатию, дает понять, что он забудет с ней обо всех женщинах мира. Но хотелось забыть лишь одну. Девушку, которая ворвалась в его жизнь, как ураган, внося вихрь разноцветных эмоций с самой первой встречи. Девушку, имя которой он не произносил уже девять часов, находясь здесь, в Дохе. Очень хотелось позвонить Амине и узнать, как она сходила, но он не будет этого делать.

– По твоему виду можно подумать, что ты не особо рад.

– Завтра у меня рейс в Милан, думаю, как бы успеть. – Он опять солгал, ведь думал совсем не о том. Он все успеет: от Дохи до Дубая долетит на своем частном самолете за считаные минуты. Наверное, это самый короткий рейс. Он думал о том, что, зайдя в кабину пилотов, не увидит девушку, чьи глаза имеют цвет альпийских озер.

Отец дал добро не ставить его на один рейс с Вирджинией – они теперь никогда не полетят вместе. И он сам лично просил дать ей недельный перерыв, чтобы она окрепла. Отец даже в этом был согласен с ним. Удивительно, но внимание Мухаммеда полностью переключилось на союз с Катаром.

ОАЭ, Дубай

На следующий день Вирджиния гуляла по «Вафи Молл», где должна была встретиться с Миленой. Она ступала по мраморному полу, начищенному до блеска, и понимала: какой же это контраст по сравнению с Бали! Она все еще помнила паука в густом лесу, помнила размытые дождем дороги и то, что хотелось забыть больше всего, но никак не получалось. Ее пальцы часто касались губ, и от воспоминаний они пылали огнем, биение сердца учащалось… Вчера она пролежала полночи без сна – мысли заводили ее в тупик, а сегодня позвонила Милене, чтобы не думать обо всем этом.

Она шла к назначенному месту встречи, отыскивая взглядом Милену, но все время останавливаясь на арабских мужчинах в джалабиях. Она искала Саида. Везде. В отражениях стеклянных витрин магазинов, в блеске золота дорогих украшений. Но его нигде не было.

– Джини! – Женский голос вернул ее на землю.

Девушка улыбнулась, видя идущую навстречу Милену. За руку та держала сына, и Вирджиния улыбнулась еще шире, присаживаясь на корточки и протягивая ребенку руку:

– Привет, я Джини.

Мальчик засмущался и спрятался за мать, но потом все же выглянул и улыбнулся:

– Я Ричард.

У него была чарующая улыбка и две ямочки на щеках. Светлые волосы разительно отличались от цвета волос его матери. Ричард вообще не был похож на Милену. Скорее всего, внешностью он пошел в отца. Но спрашивать о том, кто его отец, некорректно…

Мальчик протянул ей руку, и Вирджиния пожала ее:

– Хочешь прокатиться на мини-«Феррари»?

Он кивнул в ответ, и через несколько секунд Вирджиния ощутила теплую детскую ладошку в своей руке.

– Я плохая мать, – грустно произнесла Милена. – Должна быть с ним, но пропадаю целыми днями на работе.

– Ты отличная мать, я уверена, что когда ты не в рейсах, то уделяешь ребенку внимание за двоих – за себя и за отца.

Они сидели в кафе и ели пиццу, Ричард катался на аттракционе, который Джини любила с детства. Как-нибудь надо отвести мальчика в Феррари-парк, ему там очень понравится.

– Я слышала, что ты болела на Бали, а Саид ничего нам не сказал. Просто отправил обратно, и все. Если бы я знала, то осталась бы с тобой…

– И оставила бы Ричарда одного?

– Он прекрасно провел время в