Спустившись с лестницы, я осторожно выглянул из-за угла – господин Танатус сидел ко мне боком в кресле у небольшого столика и разговаривал с кем-то, находящимся вне поля моего зрения.

– Посудите, однако, сами, маркиз! Большинство благородных семейств так или иначе имеют постоянные отношения между собой, что нельзя считать чем-то экстраординарным, ведь большинство таких семей связано друг с другом родственными узами. Эти отношения выражаются в поездках друг другу на светские приемы, балы, псовые и соколиные охоты. Конечно, всех не упомнить, но ваш титул, маркиз, достаточно высок, чтобы визит любого из членов вашей семьи на какое-либо светское мероприятие запомнился мне. Тем не менее я уверен, что никогда ранее не слышал такого имени – д'Карабас. Не желаете ли внести ясность в этот вопрос, маркиз?.. Маркиз!

– А?

Я чуть не расплакался от нахлынувших чувств, услышав знакомый ответ.

– Вот и об этом я тоже хотел бы поговорить с вами. Несомненно, некая лаконичность в изъяснении своих мыслей часто свойственна представителям даже благороднейших из семейств, особенно тем, кто посвятил себя военной карьере. Да и положение узника не располагает к многословному общению с тюремщиком – понимаю и никаких претензий не имею. Однако не могу не отметить, что ответ, состоящий из одного лишь «А?» на все без исключения вопросы, выглядит подозрительно. У меня даже складывается ощущение, что это не есть выражение протеста по поводу вашего задержания и не естественная реакция на пережитое унижение, а просто результат того, что вы меня не понимаете, маркиз… Маркиз, вы меня слушаете вообще? Неужели вы так проголодались за один день… Послушайте, я ведь специально нарезал сыр, чтобы его можно было… О-о-о! Прошу вас, не делайте так больше! Проклятье, я не могу на это смотреть! Вы – животное!

Господин Танатус вскочил и, забыв на столе фонарь, бросился вон, едва не отдавив мне хвост в темноте. Подождав, пока на лестнице стихнут шаги, я вошел в темницу. За изрядно проржавевшей решеткой на тонкой подстилке из соломы восседал мой оруженосец. В одной руке гигант сжимал булку хлеба, в другой – сразу несколько ломтей сыра. Откусив поочередно от того и другого, Андрэ бесхитростно положил еду на отнюдь не блистающий чистотой пол и присосался к бочонку с пивом. Сглотнул – как мне показалось, не жуя, – и витиевато рыгнул. М-да… манеры у «маркиза», конечно, грубоваты. Но это уж пусть Анна голову ломает…

– Ну как, Андрэ, убедился? Я был прав…

– Господин?! – Андрэ выронил бочонок и на четвереньках подбежал к решетке. – Господин! Вы все-таки пришли за мной?!

– Ну не мог же я тебя бросить… Хотя и стоило бы после твоей выходки. Интересно, на что ты рассчитывал – один против всей дворцовой стражи?

– Не знаю, господин, – вздохнул оруженосец. – Я подумал, надо ведь что-то делать! Это неправильно, что принцесса будет лягушкой. А вы ей помочь почему-то не хотели. Вот мне и пришло в голову – раз я теперь маркиз, пойду сам к магу. Напугаю его как следует, он и согласится ее расколдовать. Вы не думайте – я бы и за вас попросил тоже!

– Гм… Спасибо, Андрэ, это очень трогательно. И что? Получилось мэтра Мордауна напугать?

– Ну… Ворота я все-таки вышиб! – расплылся в счастливой улыбке Андрэ. – Они на самом деле такие хрупкие. Мой тятя на подвал двери куда крепче ставил, а я их исчо мальцом сносил! А тут один раз пнул – ворота-то и проломились. Видать, подгнили. Стражники, как это увидели, сразу и разбежались. Потом я двери во дворец вышиб, потом еще одни… а они все не кончаются! Вижу – стражники бегут. Думал спросить у них, как пройти к магу – они же здесь служат, должны знать, – побежал за ними, но они, по-моему, испугались. Не, точно испугались. Потому что убежали сразу. Ну вот… И рыцари какие-то навстречу выбежали, начали мечами махать. Ох, господин, вы же знаете, как я всякого этого оружия боюсь! Ну отобрал у двоих мечи, скрутил – чтобы, не дай бог, не порезался кто… Только хотел спросить, где мне этого ихнего мэтра искать, а они чего-то все разбежались уже. А потом я смотрю – стоит плюгавый такой мужичок и так он на меня смотрит – я сразу понял – маг! Я только хотел с ним заговорить, как он что-то такое сделал руками, и я сразу здесь оказался. Видать, он разозлился очень. Я там столик какой-то раздавил или даже два. Может, он из-за этого?

Я представил, как Андрэ гоняется за стражей и рыцарями по дворцу, вышибая двери и ломая мебель, и вынужден был согласиться:

– Да, я думаю, у него были все причины разозлиться!

– Что же теперь делать? – повесил голову «маркиз». – Он теперь не согласится принцессу и вас расколдовывать?

– Не расстраивайся, Андрэ. Это не имеет значения. Он, оказывается, и не может нас расколдовать.

– Не может? Но как же он?..

– Это длинная история, дружище, а здесь не лучшее место для долгих разговоров. Надо тебе отсюда выбираться, пока господин Танатус не привел в порядок свою утонченную душевную организацию и не вернулся. – Я запрыгнул на стол и снял с крючка здоровенный ключ на кольце. – Я так понимаю, именно это – ключ от твоей камеры? Ну-ка попробуй открыть.

Замок послушно щелкнул, и Андрэ бросился меня обнимать.

– Ну-ну, тише ты! Кости мне переломаешь, увалень!

– Это… это что такое?! – раздался полный праведного возмущения вопль. – Маркиз, как вы смогли выйти?! Немедленно вернитесь в камеру!

– Андрэ, хватай его!

– Кто это сказал?!

– Я не могу, господин…

– Андрэ, если выберемся, на кухне я видел копченый окорок!

Как я и думал, этот аргумент пересилил миролюбие гиганта. Господин Танатус не успел даже «Мама!» сказать, как очутился в камере. Оглядев скудный интерьер и остатки сыра на полу, начальник тюрьмы взвыл:

– Вы не имеете права!

– Послушайте, Танатус. – Я уселся на краю стола, закинув лапу на лапу. – Вы ведь неглупый человек? Мы с маркизом сейчас уйдем. Вы, конечно, можете кричать и шуметь. Возможно даже, что вас кто-нибудь услышит и выпустит, хотя вообще-то стены тут толстые. Но вы хотите объяснять мэтру Мордауну, как упустили заключенного и оказались на его месте? Учитывая его милую привычку забрасывать разочаровавших его подданных во всякие экзотические места? Вот и мне кажется – не хотите. Мой совет – пересидите эту ночь здесь. Уже к завтрашнему полудню у королевства будет другой король, а вы – как узник преступного узурпатора – сможете рассчитывать на его благосклонность. Подумайте над этим… Пошли, Андрэ, нас ждут великие дела!

Оруженосец не заставил себя упрашивать – видение копченого окорока вдохновляло его на подвиги. Меня даже посетила идея направиться к магу и при помощи Андрэ убедить того принять эликсир. Правда, обдумав все возможные варианты, я сам же отверг этот план как слишком уязвимый для всяких непредвиденных помех. Да и вообще разгуливать по коридорам дворца в компании с ожившей осадной башней, да еще и отягощенной перманентным пацифизмом, я счел слишком опасным. Испытывать характер трусоватого гиганта следовало только в крайнем случае, а пока надо было его где-то спрятать… легко сказать! Интересно, где во дворце, нашпигованном стражниками и придворными, можно спрятать здоровенного детину в рваных штанах и нательной рубахе? Тут мне на глаза попалась очередная подставка с цветами, и в голову сразу пришло идеальное место – зимний сад! Наверняка после отъезда Хилобока про его святая святых все благополучно забыли. После недолгих поисков я обнаружил двери, представлявшие собой сплошной витраж, на котором изображен был райский сад. Сомнений в том, что укрыто за этими дверями, у меня не было. Так и оказалось – в огромном зале под потолком, искусно собранном на манер того же витража, но из прозрачных стекол, раскинулись настоящие джунгли. Порядком увядшие, надо признать – видимо, несколько недель после переворота никто растения ни разу не поливал, земля совсем высохла, листья и цветы пожухли и начали опадать. Оставив Андрэ в саду, я вернулся на кухню и обнаружил ее безлюдной. Вернее, двое помощников шеф-повара, которых тот назначил присматривать за тестом для утренней выпечки, присутствовали. Но считать их за людей было бы излишне – пока я освобождал Андрэ, паршивцы успели где-то раздобыть бутыль самогона и даже привести себя в состояние полной невменяемости. Что ж, это касается исключительно шеф-повара. Я стащил из кладовой самый большой окорок и поволок его в зимний сад.