Брута едва слышал его из-за стука крови в ушах. Дидактилос оказался лучшим мыслителем, чем он думал.

– Да, господин?

– Возьмешь отряд легионеров и отведешь их в библиотеку, а потом, Брута, ты сожжешь библиотеку.

Дидактилос был слеп, но вокруг было темно. В то время как его преследователи отличались прекрасным зрением, вот только видеть было нечего. Кроме того, они не провели всю свою жизнь на извилистых, неровных, ступенчатых улицах Эфеба.

– …Восемь, девять, десять, одиннадцать, – бормотал философ, бегом поднимаясь по темным ступеням и ныряя за угол.

– Черт, ой, это была моя коленка, – бормотали стражники, свалившись в кучу на середине лестницы.

Одному из них наконец удалось добраться до верха. В свете звезд он различил тощую фигуру, несущуюся с сумасшедшей скоростью по улице. Он поднял арбалет. Старый дурак даже не думал петлять…

Идеальная цель.

Запела тетива.

Лицо стражника изумленно вытянулось. Арбалет выпал из его рук, разрядился при ударе о булыжники, стрела попала в статую и куда-то отлетела рикошетом. Стражник посмотрел на оперение стрелы, торчавшей из его груди, после чего перевел взгляд на вышедшую из тени фигуру.

– Сержант Симони? – прошептал он.

– Извини, – пожал плечами Симони. – Правда, извини, но Истина важнее.

Легионер открыл было рот, чтобы высказать свою точку зрения на истину, но тяжело осел на землю.

Он открыл глаза.

Симони уходил. Все выглядело более светлым, хотя по-прежнему было темно. Неожиданно он научился видеть в темноте. Все цвета стали оттенками серого. А булыжники под руками каким-образом превратились в грубый черный песок.

Он поднял взгляд.

– ВСТАТЬ, РЯДОВОЙ ИХЛОС.

Он послушно поднялся. Он перестал быть солдатом – анонимной фигурой, используемой для преследований и убийств, призрачным эпизодическим актером в жизни других людей. Теперь он стал Дерви Ихлосом, тридцати восьми лет, относительно безгрешным с точки зрения общего положения дел и безвозвратно мертвым.

Бывший легионер неуверенно поднес руку к губам.

– Ты – судья?

– НЕ Я.

Ихлос смотрел на уходившие в никуда пески. Он инстинктивно понимал, что нужно делать. Он был менее утонченным, чем генерал-иам Б'ей Реж и обращал внимание на песни, которые слышал в детстве. Кроме того, у него было преимущество. Он был еще менее религиозным, чем генерал-иам.

– СУДИЛИЩЕ ЖДЕТ В КОНЦЕ ПУСТЫНИ.

Ихлос попытался улыбнуться.

– Мама рассказывала мне об этом, – промолвил он. – Когда умрешь, нужно будет перейти пустыню. И там тебе откроется все в истинном свете, говорила она. И ты запомнишь все так, как нужно.

Смерть сохранял нарочитую невозмутимость.

– Может, встречу по дороге друзей, – предположил легионер.

– ВОЗМОЖНО.

Ихлос отправился в путь. «В целом, – подумал он, – все могло обернуться куда хуже».

Бедн карабкался по стеллажам, как обезьяна, и сбрасывал книги на пол.

– Я могу унести двадцать, – крикнул он, – но какие именно брать?

– Всегда мечтал о таком… – довольно бормотал Дидактилос. – Утверждать истину перед лицом тирании и так далее. Ха! Единственный человек, не испугавшийся…

– Что брать? – заорал Бедн. – Что брать-то?

– «Меканику» Гридона можешь выбросить в мусор, – откликнулся Дидактилос. – Эх, как бы мне сейчас хотелось увидеть его лицо!… Кстати, каков бросок-то был, лампа попала прямо в цель. Надеюсь, кто-нибудь удосужится описать мои…

– Принципы зубчатых передач! Теория расширения воды! – кричал Бедн. – А вот «Асновы Гражданствености» Ибида и «Эктопия» Гномона нам точно не понадобятся.

– Что? Эти труды – достояние человечества! – рявкнул Дидактилос.

– Тогда пусть это твое человечество придет и поможет нам их тащить, – огрызнулся Бедн. – А так как нас всего двое, я предпочитаю унести что-нибудь действительно полезное.

– Полезное? Книги о механизмах?

– Да! Они могут научить людей, как лучше жить!

– А эти научат людей, как быть людьми! – возразил Дидактилос. – Кстати, найди мне другую лампу. Я чувствую себя совершенно слепым без…

Дверь библиотеки задрожала от оглушительного стука. Так стучат люди, которые не собираются ждать, когда им откроют.

– Мы можем использовать некоторые из свитков в качестве снарядов…

Дверь сорвалась с петель и с грохотом рухнула на пол.

Через нее полезли легионеры с обнаженными мечами.

– А, господа, – поприветствовал их Дидактилос. – Умоляю вас, только не сотрите мои окружности.

Капрал, исполняющий обязанности командира отряда, тупо посмотрел на философа, потом опустил взгляд на пол.

– Какие-такие окружности? – спросил он.

– Слушайте, есть предложение. Оставьте пару компасов и загляните, скажем, через полчасика, а?

– Оставь его, капрал, – велел Брута.

Он переступил через дверь.

– Я приказал не трогать этого человека.

– Но у меня приказ…

– Ты оглох? Если так, квизиция тебя быстро вылечит, – рявкнул Брута, пораженный твердостью своего голоса.

– Но ты не из квизиции, – попытался возразить капрал.

– Да, я не оттуда. Но я знаком с человеком, который там работает. Тебе было дано задание отыскать во дворце книги. Этого человека предоставь мне. Обычный старик, какой вред он способен нанести?

Капрал неуверенно переводил взгляд с пленников на Бруту.

– Отлично, капрал, я беру командование на себя.

Все повернулись к двери.

– Ты меня слышал? – спросил Симони, пробиваясь вперед.

– Но дьякон приказал…

– Капрал?

– Да, сержант?

– Дьякон далеко, а я здесь.

– Так точно, сержант.

– Идите!

– Есть, сержант.

Сержант расслабился только после того, как легионеры ушли.

Он воткнул свой меч в дверь и повернулся к Дидактилосу. Сжав левую руку в кулак, он ударил по ней ладонью правой.

– Черепаха Движется, – промолвил он.

– Э-э, как сказать, – осторожно ответил философ.

– Я имею в виду… я – друг.

– Но почему мы должны тебе верить? – поинтересовался Бедн.

– Потому что у вас нет выбора, – быстро ответил сержант Симони.

– Ты можешь вывести нас отсюда? – спросил Брута.