Они ломают наши лодки и набережные. Единственный, кому они не причинили вреда, – ты.

Я не отрываю пылающего взгляда от его холодных глаз, отказываясь смотреть на истекающие кровью трофеи несправедливой войны.

– В отличие от моего дедушки, я наслаждаюсь покоем, синьорина Росси. Миром между фейри, людьми и животными.

Его слова заставляют спрятать уже крутящиеся на языке язвительные слова.

– Тогда почему вы не разобрали эту ужасную штуковину?

– Может ли ее уничтожение вернуть к жизни принесенных в жертву змей?

Нет… не может.

– Если вы хотите мира, Maezza, запретите убивать змей.

– А как, скажите мне, я должен запретить змеям убивать нас?

– Они бы научились. Со временем они бы научились. – Мое сердце все еще учащенно бьется, но теперь по совершенно другой причине. После страха и гнева я чувствую проблеск надежды. – Потребуются десятилетия, возможно, даже столетие, чтобы исправить ущерб, но это можно сделать.

– Или… или это может занять одну желающую помочь девушку и немного ее времени. – Корона сверкает, окружая голову Марко ореолом, будто он сам бог Солнца. – Если только мой брат не ошибся насчет тебя и ты не можешь зачаровывать змеев.

Я делаю резкий вдох, удивленная его упоминанием того заявления десятилетней давности, которое спасло меня от суда. Данте сказал, что он тоже был зачарован, хотя и не змей. Он даже дал клятву соли в доказательство своей правдивости, что, в свою очередь, укрепило его место в моем сердце.

Глаза Марко остры, как когти ворона из хранилища Акольти. Его взгляд скользит по моему лицу, и каждый участок кожи, который он пронзает своим взглядом, я пытаюсь залатать прежде, чем шальная мысль может истечь кровью.

Правда ли этот монарх желает мира или же пытается выманить из меня признание?

Я пытаюсь читать его так, как он читает меня, но его лицо так же непроницаемо, как золотые стены его дворца.

– Я тоже хочу мира, Maezza.

– Может, мы принесем его в Люче вместе?

Лязг металла заставляет оторвать взгляд от лица короля. Я оглядываюсь через плечо и вижу дедушку – он встал позади меня и обнажил свой меч. Должно быть, мы одновременно понимаем, кто вошел, потому что он сразу убирает меч в ножны.

Данте шагает вперед, его белая униформа в разводах грязи, а смуглая кожа блестит от пота.

– В чем смысл этого разбирательства? – Он, кажется, взбешен.

Я хочу подбежать к нему, уткнуться лицом ему в грудь. Я хочу, чтобы он увел меня из тронного зала и из Изолакуори, подальше от этих людей, которые хотят от меня того, что я не хочу делать.

– Добрый день, брат. – Словно издалека доносится голос Марко.

– На каком основании вы арестовали Фэллон? – Ноздри Данте раздуваются, как будто он пробежал через все мосты в Изолакуори, чтобы добраться до меня.

– Я никого не арестовывал.

– В Люче говорят по-другому.

– Тебе следовало бы лучше разобраться во всем, а не доверять гуляющим разговорам.

– Я слышал, как об этом говорила твоя личная стража.

– Юстус, я думал, мы нанимаем солдат, а не сплетников. Узнайте их имена и увольте.

Я вмешиваюсь:

– Это была безобидная болтовня, Maezza. Вряд ли из-за этого стоит лишать кого-то работы. – Во всяком случае, я хочу поблагодарить этих людей, потому что они привели Данте ко мне.

– Это ваша армия, синьорина? – рявкает король.

Я плотно сжимаю губы. Еще нет.

– Если Фэллон не была арестована, тогда почему она здесь? – Данте нависает над моим дедом, по-видимому стремясь прорваться ко мне, пока Юстус, кажется, стремится разлучить нас.

– Это слушание, брат. Ее слушали.

Данте сжимает челюсти.

– Слушали или допрашивали?

Братья пристально смотрят друг на друга, напряжение потрескивает между ними, как огонь в тронном зале. В отличие от Джианы и Сибиллы, неразлучных, как вороватые спрайты, столетия жизни, разделяющие братьев Реджио, – это пропасть, которую никто, похоже, не способен или не хочет перепрыгнуть.

– Вы хотя бы предоставили ей защитника?

Марко жестом указывает на Юстуса:

– Ее дед присутствует, не так ли?

Данте фыркает:

– Ее дедушка служит тебе, Марко. Долг превыше крови… Это был первый урок, который ты мне преподал.

Глаза Марко сужаются.

– Не то чтобы это касалось тебя, но я позволю тебе стать защитником. Мы с твоей подругой обсуждали стратегии установления мира между нашим народом и змеями. Хотя она утверждает, что не имеет никакого контроля над зверями, дважды ее видели плавающей со змеем и дважды она выжила. Интригующе, не находишь?

– Дважды?

– Синьорина Росси прошлой ночью нырнула в канал, чтобы защитить змея от гнева Птолемея Тимея. Я удивлен, что новость о ее полуночном погружении не достигла твоих чутких ушей.

Именно язвительность, с которой Марко произносит каждое слово, позволяет принять мне решение. Хотя я ничего так не желаю, как мира в Люче, но я не буду помогать этому королю.

– Я думаю, ты вряд ли слышал что-то, кроме стонов своей шлюхи. – На лице Марко жестокая улыбка, будто он чувствует, что это причинит боль не только Данте, но и мне.

И мне действительно больно.

Но Данте отвечает своему брату, при этом неотрывно глядя мне в глаза:

– Можешь послать мне армию проституток, чтобы отвлечь от политики, но я никогда ни к одной не прикоснусь.

Но Берил сказала…

И лорд Аристид…

Улыбка сползает с губ Марко.

– Не лги. Все они входят в твои комнаты, а когда выходят – от них пахнет сексом, и выглядят они удовлетворенными.

Данте достает табакерку из кармана брюк, берет несколько кристаллов соли и дает им растаять на языке.

– Женщины, которых вы мне присылаете, – проститутки, вот почему от них пахнет сексом. Что касается удовлетворения, я бы сказал, что оставляю их вполне удовлетворенными, Марко. В конце концов, все они уходят с кошельками, набитыми золотыми монетами, чтобы разнести слух о том, что принц – пьяница и донжуан.

Мое сердце.

Я подношу ладонь к своей груди – сердце громко колотится.

Все для этого человека, который доказал, что достоин не только моей любви, но и трона Люче.

Глава 30

Данте проходит мимо своего брата, чтобы подойти ко мне, на его лице отражается беспокойство.

– Зачем ты нырнула в канал?

Я пользуюсь моментом, чтобы насладиться его близостью, и ненавижу себя за то, что сомневалась в нем.

– Фэллон? – зовет он.

Я должна была солгать, будучи под воздействием соли. Мне следовало настаивать, что я просто поскользнулась и упала с моста. Если бы только я умело разыграла свои карты! Конечно, прошлой ночью было