Между тем Ряполовские, видя, что Шемяка их обманул, собрали в Муроме боярскую думу. На ней присутствовали сторонники Василия: князь Стрига-Оболенский, бояре Иван Ощера, Бобр, Юшка Драница, Русалка, Руно и др. Дума решила идти на Углич и освободить плененного Василия. Все московские бояре и весь великокняжеский двор потянулись к Мурому, где энергично действовали в пользу Василия Ряполовские. Ряполовские даже выступили походом против Шемяки, но, разбив его отряд, побоялись дальнейшей борьбы и «отъехали» в Литву. Шемяка испугался. По настоянию митрополита Ионы он освободил Василия, дав ему в вотчину Вологду и взяв с него слово не «искать» великого княжения.

И на этот раз побежденный Василий оказался победителем. Стоило только ему обосноваться в Вологде, как сейчас же начали толпами переезжать в Вологду бояре и «слуги вольные», а Трифон, игумен Кирилло-Белозерского монастыря, снимает с него клятву, данную Шемяке. Снова у Василия развязаны руки. Заручившись поддержкой Твери, Василий пошел к Москве. Сейчас же двинулись на помощь Василию из Литвы Василий Ярославич, князь Оболенский и Федор Басенок. По дороге, у Ельни, они встретились с многочисленным татарским отрядом сыновей Улу-Махмета, Касима и Якуба, которые также шли служить великому князю, и уже вместе отправились дальше.

Между тем Шемяка вышел навстречу Василию, оставив в Москве только несколько своих бояр. Этим воспользовался воевода Василия Плещеев. Рассчитывая на поддержку москвичей, он с небольшим отрядом подошел к городу. Ворота были открыты и Плещеев беспрепятственно вошел в Москву. Боярин Шемяки Шига был схвачен истопником княгини Растопчей, других переловили воины Плещеева. Так, без боя была занята Москва, а 17 февраля 1447 г. в стольный город въехал Василий. Он сразу же дает понять князьям, что времена Шемяки прошли.

Шемяка тяготел к удельным порядкам. Он зависел от своих князей-союзников и не имел поддержки в боярской среде. Лишь по стечению обстоятельств одно время он завязал сношения с московскими кругами. В ряде договоров с удельными князьями Шемяка расширил их права; по сути дела, снова были восстановлены удельные княжества. Борьба Василия Темного с Дмитрием Шемякой перерастала обычную, хотя бы и «великую прю» о престоле. Вопрос стоял о том, быть или не быть удельным княжествам, сохранятся ли в дальнейшем эти феодальные «самостоятельные полугосударства» или им предстоит сойти со сцены. Новый, зарождающийся порядок «одиначества» олицетворял Василий Васильевич, старый, удельный — Дмитрий Шемяка. На стороне последнего было все удельное княжьё. Их намерения отражены в договоре, заключенном Дмитрием Шемякой с князьями суздальскими Василием и Федором Юрьевичами в тот момент, когда на Московском великокняжеском столе сидел Шемяка. Договор предусматривал восстановление самостоятельных великих княжеств Суздальского, Нижегородского и Городецкого в границах времен Дмитрия Константиновича Нижегородского, т. е. времен расцвета Нижегородского княжества, предоставление полной независимости его князьям, вплоть до самостоятельных переговоров с Золотой Ордой, и т. д.

Так при Шемяке шла реставрация старых удельных порядков. Князья-союзники Шемяки чувствовали себя снова хозяевами положения и старались наверстать потерянное. Своим надменным поведением, грабежом и притеснениями московских бояр, купцов и горожан, вымогательствами они восстановили против себя посадский люд, который не мог найти на них управу в суде Шемяки. Василий отнимает права, данные Шемякой князьям Можайскому, Суздальскому и другим, и снова делает их своими слугами, подручными. Правда, с некоторыми из них он еще вынужден был заключать договоры.

Изгнанный Шемяка не успокоился. Он делает ряд судорожных, безнадежных, но энергичных попыток объединить против Василия все недовольные элементы и внешних врагов Руси. Но все старания его бессмысленны, действия неудачны — они как бы олицетворяют агонию старого, удельного порядка. Шемяка призывает к борьбе с великим князем Новгород, величая себя князем новгородским, подстрекает вятчан, сносится с казанским ханом, посылает грамоты своему тиуну Ватазину, в которых требует склонять горожан на непослушание Василию, и т. д. Бояр и дворян он склонял на службу себе, демагогически толкуя приглашение Василием татарских служилых царевичей и мурз в Москву.

Видя неукротимую энергию Шемяки, Василий решил уронить его в общественном мнении, передав спор с ним на решение духовенства, будучи заранее уверен в благоприятном для себя решении церкви. Поддержке церквей и монастырей центра Руси Василий Темный в значительной мере был обязан своей победой. Этим и объясняются его жалованные грамоты 1450–1462 гг. монастырям Троице-Сергиевскому, Спасо-Евфимьеву и Чухломскому Покровскому, поддержавшим его и его жену в годы усобицы.

И на этот раз духовенство, как и следовало ожидать, выступило за Василия, за централизацию и усиление княжеской власти, за новый порядок престолонаследия и, осудив деятельность Юрия, Василия Косого и Шемяки, предложило последнему смириться. Шемяка и на этот раз не сдался.

Борьба длилась до 1453 г., пока наконец из Москвы не выехал в Новгород, где укрывался в то время Шемяка, дьяк Степан Бородатый, организовавший заговор. Шемяка был отравлен, а сын его Иван бежал в Литву.

На этом закончилась усобица в Московском княжестве. Удельные князья лежали у ног Василия Васильевича Темного. Удельный порядок был разбит. Укреплялся новый политический строй, зарождалась централизованная сильная власть. Решили исход борьбы бояре, церковь и горожане. Они и принесли победу Василию.

После прекращения усобицы Василий Темный решительно принимается за ликвидацию уделов. Изгнан был из своего Можайского удела и бежал в Литву князь Иван Андреевич. Лишен был своего удела даже верный Василию князь Серпуховский Василий Ярославич, умерший в заключении. Попытка серпуховских бояр и дворян освободить его привела только к жестокой расправе с ними, еще раз показавшей силу великокняжеской власти. Ликвидированы были уделы в Суздале. Беспрекословно подчинялась Василию ранее своевольная Вятка. Опираясь на единство Северо-Восточной Руси, Василий укрепляет свою власть и в Новгороде, который по Яжелбицкому договору 1456 г. признал власть Василия, его суд, наместников, право собирать дани, «черный бор», обязывался не принимать врагов великого князя, уничтожить вечевые грамоты и т. д. Яжелбицкий договор — начало борьбы за ликвидацию самостоятельности Новгорода.

За Новгородом пришла очередь и Пскова, который в 1461 г. вынужден был принять наместника Василия «не по Псковскому прошению, ни по старине». В сношениях и договорах Новгорода с немцами решающее слово теперь имеет великий князь.

Оставались еще два княжества — Тверь и Рязань. Но рязанский князь Иван Федорович перед смертью в 1465 г. завещал своего сына покровительству Василия, который взял княжича в Москву, послав в Рязань своих наместников.

В несколько ином положении была Тверь. Тверское княжество во времена Бориса Александровича (1425–1461 гг.) — современника Василия Васильевича — переживало период своего подъема. Борису Александровичу не пришлось вести борьбу с удельными князьями внутри своего великого княжества Тверского, как это делал Василий Темный во времена московской усобицы, — последний удел в Тверском княжестве, Кашин,