Что ж, пока придется довольствоваться ролью летописца чужого романа. Шарлотта заполнила историей о любви Джейн уже четверть блокнота, строча убористым аккуратным почерком. Свеча начала опасно крениться, а девушка все пыталась дать максимально точное описание Рочестера.

«Пламя ярко освещало все его лицо»[17], – писала мисс Бронте, закусив губу. В голове у нее крутились хороводы слов. «Я… – Она решила пока сочинять от первого лица, поскольку ей показалось более естественным постараться влезть в «шкуру» Джейн, пропитаться ее мыслями и чувствами, дать собственному голосу прозвучать на страницах книги – пусть это будет не голос некоего умудренного рассказчика, скорее всего, мужского пола, который станет судить и рядить о героине, а чистый голос юной девушки, говорящей о себе самой. (Ну и вдобавок, если уж говорить начистоту, такая форма повествования давала Шарлотте возможность хоть в какой-то малой степени пожить жизнью подруги, «побыть ею»). – Я сразу же узнала в нем вчерашнего незнакомца – это были те же черные… – Она поморщилась. – Густые… – да, густые, – …брови, тот же массивный угловатый лоб, казавшийся квадратным в рамке темных волос, зачесанных набок. Я узнала его резко очерченный нос, скорее характерный, чем красивый»[18].

Шарлотта улыбнулась удачной фразе, обмакнула перо в чернильницу и принялась дальше описывать лицо своего героя:

«Жесткие очертания губ и подбородка – да, все это носило, несомненно, отпечаток угрюмости»[19].

Тут она на минуту остановилась. В мистере Рочестере и впрямь было что-то «жесткое» и «угрюмое». Что-то зловещее. Шарлотта постоянно чувствовала это в его присутствии. Однако именно его Джейн угораздило полюбить. А раз так, Шарлотта как настоящий друг должна встать на ее сторону. В конце концов, любовь слепа. Кроме того, мистер Рочестер обладает всеми качествами, по которым обычно томятся сердца молодых девиц. Он, конечно, уже в возрасте, этого нельзя не признать, но отнюдь не немощен и не дряхл. Богат. Наделен талантом развлекать и забавлять других – когда они играли в шарады, Шарлотта отметила, что он неплохой актер. И пес у него очень милый.

Сойдет, в общем. И раз Джейн его любит, остальное не имеет значения.

Шарлотта вернулась к работе.

«Его фигура – он был теперь без плаща – соответствовала массивной голове; не отличаясь ни высоким ростом, ни изяществом, он все же был сложен превосходно, ибо при широких плечах и груди имел стройный стан»[20].

Тут она снова отвлеклась – по какой-то непонятной причине мысли ее перекинулись на мистера Блэквуда. Вот уж кто отличается изяществом, так это он. Она припомнила его походку, всегда такую бодрую, целеустремленную… И в то же время ступает Александр легко и непринужденно. А как он складывает руки на груди, когда садится! Какое у него серьезное выражение лица – он старается сдержать улыбку, даже когда нечто явно кажется ему смешным. В таких случаях его выдают глаза и едва заметный изгиб уголка губ, который появляется на долю мгновения, прежде чем юноша успевает стереть его. Шарлотте нравилось это подобие улыбки, хоть, вероятно, оно и означало, что Блэквуд не всегда принимает ее всерьез. Когда он отсылал ее своим: «Отправляйтесь домой, мисс Бронте», эта улыбка тоже играла на его губах, как будто говорил он это только «по необходимости», по привычке, а не всерьез. На самом деле ему хотелось взять ее с собой.

Шарлотта смахнула со лба упрямую прядь. «Сосредоточься», – велела она себе. Надо вернуться к мистеру Рочестеру. Девушка сконцентрировалась на описании его лица – жестких, даже суровых его черт, тяжелого покатого лба. «Глаза под густыми сросшимися бровями горят гневным упрямством»[21]. Да-да. Именно так. Гневным упрямством.

Мистер Блэквуд, кстати… тоже временами выглядит суровым. Сегодня, например, когда он преследовал Шарлотту чуть ли не по всему дому, во всей его фигуре сквозила непреклонная решимость. Он явно хотел поговорить с ней о результатах переговоров с Джейн. Желал услышать отчет о реакции гувернантки на предложение о пяти тысячах фунтов.

Ну, а Шарлотта, что греха таить, избегала его. Пока она была не готова честно сообщить Александру, что затея с наймом Джейн провалилась. Ведь подруга как-никак раскрыла перед ней все тайны трепещущей девичьей души. Мистеру Блэквуду такого точно не понять.

Кроме того, его самого явно обуревают противоречивые чувства к Рочестеру.

Шарлотта вздохнула. Наверное, она тоже пока не готова смириться с тем, что все оказалось напрасно. Джейн не пойдет в агенты, а значит, жизнь Шарлотты, скорее всего, вернется в прежнее русло. Придется снова томиться от скуки и голода в «Ловуде».

С мистером Блэквудом у них отпадет всякий повод для дальнейшего общения. Шарлотта так никогда и не узнает его как следует, а ведь в последнее время ей казалось, что она к этому уже близка…

Кхм. Вернемся к Рочестеру. Возможно, если бы он оказался слишком уж симпатичным внешне, Джейн это только отпугнуло бы. Шарлотта энергично кивнула собственным мыслям и записала: «Я, вероятно, еще не видела красивых юношей и, уж конечно, ни с одним не говорила. В теории я преклонялась перед красотой, галантностью, обаятельностью; но если бы я встретила все эти достоинства воплощенными в мужском образе, я бы сразу поняла, что такой человек не найдет во мне ничего притягательного, и бежала бы от него, как от огня или молнии, которые скорее пугают, чем влекут к себе»[22].

Мисс Бронте откинулась на спинку стула и потянулась, довольная собой. (Впрочем, она была писательницей, а это значит, что за мгновением, когда кажется, будто ты действительно создал что-то блестящее, неизбежно придет приступ мучительного сомнения в том, что ты вообще наделен даром слова хоть в малейшей степени. Такова доля всех писателей. Вы уж нам поверьте.) Ей понравился последний пассаж. Была в нем истинность. Если уж ты сама неказиста на вид, то лучше пусть и парень твой не отличается излишней красотой. Пусть в этом парне просто будут какие-то отдельные детали, которыми можно восхищаться и наслаждаться. Форма кистей, например. Или улыбка. Или…

Тут в дверь тихонько постучали. Шарлотта дернулась, чуть не перевернув бутылочку с чернилами. Дело происходило глубокой ночью, весь дом давно погрузился в сон. Может, ей показалось? Шарлотта прислушалась. Осторожный стук повторился; на сей раз никаких сомнений: кто-то хочет попасть к ней в спальню. Шарлотта встала, накинула пеньюар и пошла открывать. По дороге она прихватила лорнет – надо же разглядеть, кто этот поздний гость.

На пороге стоял мистер Блэквуд – полностью одетый, отнюдь не в неглиже, однако какой-то помятый (что ему было совсем не свойственно) и с характерным озабоченным выражением на лице.