Когда стало понятно, куда направляются девушки, сестры из других Айя стали постепенно выходить из зала. Почтительно склонившись перед Амерлин, первыми вышли Желтые, затем Зеленые – величественной процессией сестры ступали вслед за своими Восседающими. Вот удалились Коричневые, за ними – Белые. Чем определялся порядок ухода, Морейн не знала, но когда последними вышли Красные, Тамра покинула зал вслед за ними. То, что должно было последовать за этим, предназначалось исключительно для Голубых. Аэлдра осталась за наблюдателя.

Трое Восседающих, оставшихся в комнате, собрались возле новоиспеченных Айз Седай, и меднокожая Лиане, гибкая и не уступавшая ростом большинству мужчин, склонилась, возлагая шаль с голубой бахромой на плечи Морейн, а Рафела, стройная, черноволосая и симпатичная, совершила тот же ритуал с Суан. Ни у той, ни у другой лицо еще не обрело той печати безвозрастности, характерной для Айз Седай, но величие окутывало их, как плащ. Восседающие были воплощенным величием.

Дородная Эйдит, чьи белоснежные волосы ниспадали до пояса, легко поцеловала в обе щеки сначала Суан, а затем Морейн, каждый раз тихо произнося: «Добро пожаловать домой, сестра! Мы долго ждали тебя». Анли, седеющая, с серьезным лицом, в голубом платье с зелеными разрезами и носившая почти столько же колец и ожерелий, сколько Гайтара, повторила за Эйдит ритуальный поцелуй, за ней то же проделала Лилейн, чье торжественное лицо, когда она произносила церемониальные слова, внезапно озарилось улыбкой. Улыбаясь, Лилейн становилась очень красивой.

– Добро пожаловать домой, сестра, – сказала Лиане, наклонившись и целуя Морейн. – Мы долго ждали тебя.

Аэлдра также поцеловала девушек в щеки и повторила те же слова, а затем неожиданно добавила:

– Каждая из вас должна мне пирожок, испеченный собственноручно. У нас такой обычай: шестая сестра, приветствующая новую Айз Седай, получает пирожок.

Моргнув, Морейн обменялась взглядами с Суан. Неужели церемония уже закончилась? Так быстро? Пирожок? Она сомневалась, что Аэлдра сможет съесть ее пирожок. Она никогда в жизни ничего не пекла.

Эйдит прищелкнула языком и поправила на плечах шаль.

– Право, Аэлдра, – строго сказала она, – если эта парочка решила переступить столь многие границы, это еще не значит, что тебе можно забыть о своем достоинстве. Итак, – взметнулась длинная бахрома голубого шелка, когда она воздела руки. – Я поручаю тебе, Лиане Шариф, проводить Морейн Дамодред, чтобы Белая Башня увидела, что Голубая сестра пришла домой. Я поручаю тебе, Рафела Синдал, проводить Суан Санчей, чтобы Белая Башня увидела, что Голубая сестра пришла домой.

Забрав с собой Аэлдру, Эйдит повела Восседающих прочь из зала, но остальные сестры, по-видимому, еще не закончили.

– Обычай – ценность, которой нельзя дать исчезнуть, – промолвила Рафела, по очереди оглядывая Морейн с Суан. – Пойдете ли вы в крыло Голубой Айя облеченными в Свет, как предписывает древняя традиция? – Суан схватилась за шаль, словно не желая расставаться с нею даже на минуту, и Рафела поспешно добавила: – И в шаль, разумеется. Дабы показать, что вам не нужна никакая иная защита, кроме Света и шали Айз Седай.

Морейн осознала, что вцепилась в собственную шаль точно так же, как Суан, и, заставив себя разжать пальцы, нежно погладила шелковую ткань. Три Клятвы сделали ее Айз Седай, однако она почувствовала себя Айз Седай только тогда, когда шаль оказалась у нее на плечах. Но если от нее требовалось пройти прилюдно, имея на себе из всей одежды всего лишь... О Свет, теперь она залилась краской! Она никогда не видела, чтобы Айз Седай краснели.

– Ах, право, Рафела, оставь, – сказала Лиане, ободряя Морейн и Суан быстрой улыбкой. Некоторое время она ходила в Принятых одновременно с ними и, судя по теплоте улыбки, похоже, была готова возобновить дружбу с ними с того места, на котором та прервалась. – Тысячу лет назад женщины действительно являлись для посвящения облеченными в Свет и уходили так же. Но тогда каждая из нас должна была бы это проделать. Но от старого обычая осталось лишь одно: в коридоры никого не пускают, пока новопосвященные не доберутся до апартаментов своей Айя, – с живостью объяснила она. Лиане все делала с живостью. – Сомневаюсь, что кто-нибудь, не считая нескольких Коричневых, вообще помнит об этом обычае. Рафела просто помешана на возрождении мертвых традиций. И не пытайся спорить, Рафела! Помнишь яблоневый цвет? Даже Зеленые не помнят, в память о какой битве был установлен этот обычай.

Как ни странно, Рафела, хотя и получила шаль на год раньше Лиане, только вздохнула.

– Традиции не следует забывать, – сказала она, но без всякой настойчивости. Лиане покачала головой.

– Идемте. Я понимаю, что вам, должно быть, хочется есть, но с завтраком придется потрепеть – надо еще кое-что закончить, в том числе и эту прогулку. Но мы не станем обходить все общие коридоры, – добавила Лиане, метнув быстрый взгляд на Рафелу. – А также останавливаться у апартаментов каждой Айя и вызывать их выйти посмотреть на новую Голубую сестру. – Покачав головой, она повела девушек из зала, закрыв за собой двери появившейся на мгновение прядью Воздуха. – Никогда в жизни я не оказывалась в более глупом положении! Это тебе нужно было краснеть, Рафела! Верин сказала ей, что, обладая таким красивым голосом, она должна запеть. Какая-то Красная, выйдя, приказала нам прекратить кошачий концерт и убираться прочь. А Зеленые! Кое у кого из Зеленых довольно, м-м... примитивное чувство юмора.

Возможно, тогда Рафела и не краснела, но сейчас ее щеки слегка порозовели.

Интересно, в чем заключалось примитивное чувство юмора Зеленых, подумала Морейн. По крайней мере, благодаря румянцу на лице Рафелы она перестала волноваться о собственном. Разумеется, друг с другом сестры держались совсем иначе, чем с теми, кто не носит шаль. Которую она теперь носит. Это заставило Морейн почувствовать себя на несколько дюймов выше, даже несмотря на то, что Лиане возвышалась над ней больше чем на голову. Та старалась сдерживать шаг, однако Морейн все равно приходилось семенить, чтобы поспеть за ней, выбираясь из подземелья по коридорам, где, кроме них, не было ни души. В переходах Башни редко бывало людно, но из-за пустоты они стали гулкими, напоминая пещеры. Сейчас было очень легко представить себе Башню совершенно опустевшей. Когда-нибудь так и случится, если все будет продолжаться так, как идет сейчас.

– Когда мы дойдем, церемония будет закончена? – спросила Морейн. – Я имею в виду, та часть, которая относится к Голубой Айя? Нам можно задавать вопросы? – Она понимала, что этот вопрос следовало задать первым, но ей хотелось, чтобы звук голосов отогнал ее мрачные мысли.

– Не совсем закончена, – ответила Лиане, – но вы можете спрашивать о чем угодно. Правда, на некоторые вопросы ответ вы получите лишь после встречи с Первой Выбирающей, главой нашей Айя.

– Вы никому не должны открывать этот титул, – поспешила вставить Рафела.

Морейн кивнула, хотя уже знала об этом. Как Рафеле должно быть известно, Принятым говорили, что у каждой Айя есть свои секреты. Многие сестры предупреждали Морейн, что, получив шаль, ей предстоит узнать не меньше, чем она узнала до того. Девушка понимала, что нужно ступать очень осторожно, пока она не узнает больше.