— Вы что, в самом деле никак не можете успокоиться?

Я не ожидал, что он поймет, что мною движет. Дидерик мне надоел, мне надоели его обаяние, уклончивые ответы, самодовольство.

— Мне нужен номер Эрлихмана. Если дадите неправильный номер, я вернусь. Еще мне нужен номер Лоттера и Сванепулов. Насколько я понял, Жанетт Лау утром звонила вам и передала, что счетчик будет тикать до тех пор, пока я не приду к окончательному выводу, что вы тут ни при чем.

— Настоящий шантаж… А Лоттер-то вам зачем?

Я не ответил.

Он покачал головой и вздохнул, как будто считал все произошедшее крайней несправедливостью по отношению к себе. Но все же оторвал клочок бумаги и начал писать.

В Локстон я вернулся на своем новом серебристом «форде-рейнджере» с увеличенной кабиной. Теперь я не сомневался, что на следующий взнос денег у меня хватит. Спасибо Дидерику!

Всю дорогу я думал о Флеа ван Ярсвелд. О том, как она обозлилась, когда молодой Сванни Сванепул узнал ее. «Я тебя не знаю», — злобно огрызнулась она. Она обозлилась не из-за врожденной стервозности, а от страха. Должно быть, ее неприятная отчужденность вначале была вызвана сильным внутренним напряжением. Ей не хотелось ближе сходиться ни с Лоуренсом, ни со мной, потому что чужих людей гораздо легче обманывать. Ей не хотелось, чтобы мы останавливались в том месте, где бандиты перекрыли дорогу. Она точно знала, что они ищут. Инкунзи что-то прошептал ей на ухо… Знал ли он, что контрабанду везет она? Откуда?

После нападения она вдруг стала заботиться о Лоуренсе. Ею двигало не сострадание, а чувство вины, потому что в пережитых им унижении и ужасе была виновата только она. Значит, совесть у нее все-таки есть. Она не прожженная контрабандистка. Зато очень умная. И мерзкая. Попыталась перевалить вину на меня, спросив: «Что они ищут?» И очень обрадовалась, когда я заподозрил во всем Дидерика.

Что она перевозила? Я посмотрел на кусочек пластмассы у меня в руке. Сколько таких… контейнеров было приклеено к каждому носорогу? Наверное, штук по пятнадцать — всего тридцать. Кто-то наверняка тщательно продумал конструкцию. В контейнерах лежало нечто ценное — настолько ценное, что банда из тринадцати человек гналась за нами ночью несколько сот километров, чтобы перехватить груз.

Зачем идти на такой риск, чтобы вывезти что-то из страны, чья граница практически не охраняется?

Агата, моя цветная экономка, убиралась в доме. Увидев мое лицо, она смерила меня долгим неодобрительным взглядом:

— Я слышала о мотоциклистах. Ах, ах… Не люблю я драки!

Прежде чем я успел объясниться, она приказала:

— Ну-ка распакуйте свою сумку, и я постираю ваши вещи.

Покорно кивнув, как наказанный ребенок, я поплелся в спальню. Сумку я нашел там, где оставил, — у стены. Поставил ее на кровать, расстегнул молнию. Начал вынимать оттуда вещи, думая о носорогах и кусочках розовой пластмассы.

Только опустошив сумку, я сообразил, что моего «глока» нет на месте.

Я осмотрел все вещи, внезапно встревожившись. Я ведь положил пистолет в сумку, когда наводил порядок после нападения бандитов! Или нет? Я начал вспоминать, и мне стало не по себе. После ночного нападения… «глок» валялся среди вещей; фары ярко освещали его. Я подобрал пистолет; голова была как в тумане. Завернул его в футболку, которая валялась рядом. Все запихал в сумку. Специально положил «глок» поверх всего, чтобы легче было достать… Точно!

А теперь он исчез.

Я глубоко вздохнул, сдвинул вещи в сторону и снова медленно и тщательно все осмотрел.

«Глока» не было.

Создание новых рабочих мест для следопытов способствует экономическому росту… Кроме того, неграмотные следопыты, которых в прошлом нанимали неквалифицированными рабочими, получают возможность добиться признания благодаря своим специфическим талантам.

Настольная книга следопыта

— Леммер, ну ты даешь! — озабоченно рявкнула по телефону Жанетт Лау. — В утреннем «Белде» статья… на обочине дороги рядом с заповедником «Лапалала» найден труп неопознанного чернокожего мужчины. Пулевое ранение головы.

— На «глоке» мои отпечатки. И его кровь, ДНК…

— Черт!

— Украсть «глок» могла только Флеа. Если она…

— Значит, тебе придется ее найти.

Спутниковый телефон Эрлихмана по-прежнему подавал сигналы «занято».

Тогда я позвонил Сванепулам. Телефон долго звонил, прежде чем ответил папаша Виккус:

— Сванепул слушает!

Я представился, спросил, будут ли они дома следующие несколько дней.

— Мы всегда дома. Что-то случилось?

— Не совсем. Просто хочу ненадолго заскочить к вам в гости.

— Вот как? — Сванепул явно ждал, что я объясню цель визита.

— У вас на ферме есть взлетно-посадочная полоса?

— Вроде того. Только там ни света, ничего.

— Я попрошу пилота перезвонить вам.

— Когда вы у нас будете?

— Надеюсь, что завтра.

Сванепул помолчал, а потом сказал:

— Тогда ладно. — Голос у него зазвучал озабоченно.

Попрощавшись со Сванепулом, я позвонил Лоттеру.

— Как прошла поездка? — осведомился он.

— С приключениями, — ответил я. — Дидерик Бранд просит, чтобы вы снова подбросили меня в Мусину. А оттуда — в Зимбабве.

— Что, понравилось травить? — усмехнулся Лоттер. Развлекаться за счет других всегда приятно.

«Понравилось» — не то слово, но на его самолетике быстрее всего можно попасть в Зимбабве. К тому же я собирался кое о чем расспросить и самого Лоттера.

— Возлагаю все надежды на более скромный завтрак, — сказал я, причем почти не кривил душой.

— Куда именно в Зимбабве?

— Предварительно — меня интересует лагерь рядом с национальным парком «Чизарира». Более подробные сведения потом. Но вначале нам нужно будет нанести визит на одну ферму в районе Мусины. — Я продиктовал ему телефон папаши Виккуса.

Записав номер, он спросил:

— Когда летим?

— Завтра утром.

— Придется запросить погодные условия. И Зимбабве… На то, чтобы получить разрешение на полет, потребуется время. Я вам перезвоню.

Я снова попробовал позвонить по спутниковому номеру Эрлихмана. По-прежнему «занято». Правильный ли номер написал мне Дидерик?

Почему?

Без десяти три позвонила Эмма, чтобы сообщить, что она благополучно добралась до дома.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.