— Положение дрянное! Мы осуждены ползать в тумане, пока не пережжем весь уголь. Уже начинаем запутываться в местных течениях… Не рискнуть ли нам Сангарским проливом?

— Еще раз? Но там нас ждет Камимура.

— Бой так бой! — отвечал Иессен…

Холодные воды Ойя‑Сиво сгущали плотные водяные пары. Но штурмана не подвели, выведя крейсера точно в устье Сангарского пролива. Момент решающий! Мощно взревели воздуходувки, из труб повалил дым — крейсера набирали давление в котлах, чтобы накопить побольше ходовой ярости в машинах. На охране города Хакодате с крейсеров видели старый японский броненосец «Такао» и, кажется, корвет «Конго» (тоже старенький). В отдалении снова рыскали японские миноносцы, от которых добра не жди.

Очевидец писал: «Мы продолжали идти тем же ходом, не обращая внимания на неприятеля, один раз хотели было открыть огонь, но решили не тратить снаряды. Ожидали при выходе (из пролива) встретить эскадру Камимуры». Следом за крейсерами настойчиво гнались японские миноносцы, но тоже не стреляли, словно участвуя в похоронных проводах…

— Все это наводит на мысль, — сказал Плазовский, — что на выходе из пролива нас действительно стережет Камимура.

Но вот пролив кончился, крейсера разом погасили огни и рыскнули в сторону, а миноносцы продолжали гнаться за ними по курсу ранее светивших огней. Камимуры нигде не было. Крейсера уверенно лежали на курсе — во Владивосток!

«Громобой» дотянул до базы на последних кусках угля. Из газет моряки узнали, что они давно потоплены Камимурой.

В головах еще гудело. Твердая земля отчизны шаталась под ногами как палуба. В самом деле, отмотать на винтах за 12 суток больше трех тысяч миль — это надо уметь…

Англичане, обычно сдержанные в похвалах, признали высокие мореходные качества экипажей русских крейсеров!

* * *

Свой протест от 7 июля Англия подкрепила мобилизацией матросов запаса, ее адмиралы начали угрожающее развертывание британского флота, дабы устрашить Россию. Лондонские газеты открыто требовали от парламента признать действия русских крейсеров «пиратскими», чтобы владычица морей обрела юридическое право на безнаказанное их уничтожение. Гайд‑парк в Лондоне, это давнее прибежище болтунов, шарлатанов и публичных демагогов, ежедневно гудел от митингов.

— Леди и джентльмены! — призывали ораторы в потрепанных штанах. — Не довольно ли русским испытывать наше гордое терпение? Сейчас эти вандалы собирают на Балтике вторую эскадру адмирала Рожественского, чтобы выручить первую, околевающую на самом дне гнилой порт‑артурской бочки, как дохлая крыса… Ха‑ха‑ха! Я спрашиваю вас, имеющих удовольствие смеяться вместе со мною: стоит ли утруждать наших давних друзей‑японцев разгромом эскадры Рожественского в далеких морях? Не лучше ли, если наш флот задаст ему трепку здесь же… у самого порога Англии… в проливах Ла‑Манша!

Действия крейсеров Владивостока и «добровольцев» в Красном море всколыхнули весь мир, международная биржа реагировала новым повышением страховых пошлин. В деловых кругах США возникла растерянность, пароходные компании разрывали контракты на поставки в Японию, матросы торчали по тавернам, не желая выводить в море груженые корабли.

— Нам жизнь еще не опротивела, — говорили они…

«Нью‑Йорк геральд» интриговала своих читателей:

ТОКИО. Большое возбуждение господствует здесь в связи с движениями Владивостокского отряда. «Россия», «Громобой» и «Рюрик» прошли Сангарский пролив, выйдя в Тихий океан…

НЬЮ‑ЙОРК. Спокойствие и независимая позиция американской прессы и публики по отношению к событиям в Красном море несколько изменились ввиду возможности захвата американских судов владивостокскими крейсерами в Тихом океане.»

Капиталисты США наняли для митингов некоего Мура, который под видом профессора международного права требовал крови:

— Почему наш президент молчит? Англия уже вывела свои эскадры, дабы навести на морях порядок… Топить их всех! — призывал этот «ученый». — Всех русских… топить как котят!

Наиболее спокойно и терпимо вела себя германская пресса: «Нельзя оспаривать, что поход крейсеров принес им крупный успех…» Немецкие адмиралы бдительно следили за крейсерами Владивостока, издали они изучали их оперативную хватку. Тирпица и прочих адмиралов кайзера не волновала паника на биржах, им было плевать на все банки с тушенкой, на все эти рельсы с паровозами, погребенные на глубине километра, — за острыми и рискованными зигзагами крейсерских курсов они разглядели нечто новое в развитии морской тактики, их прельщал русский опыт войны на море, который теперь следовало дополнить, отшлифовать и приобщить к первостепенным задачам германского флота — на будущее…

Адмирал Тирпиц отбросил указку на карту, и она легла поперек Цусимских проливов, словно заграждая их.

— Мы, — сказал он, — напрасно держим своего корреспондента в крепости Порт‑Артура, нам следовало бы иметь агента именно во Владивостоке… Я удивлен, — сказал Тирпиц, — почему в Берлине никто не подумал об этом раньше?

* * *

О степени интереса к этой войне легче всего судить по количеству корреспондентов, состоящих при японских армии и флоте. Германия с Францией прислали лишь по два человека, СТА — 15 борзописцев, зато Англия — сразу 2 журналистов. Но вся эта орава людей, жаждущих сенсаций и гонораров, постоянно жаловалась, что «косоглазые ничего не показывают…».

— А что бы вы хотели видеть? — спрашивали японцы.

— Хотя бы известное место адмирала Того.

— Простите, мы такого места не знаем…

Что бы ни писала о Того иностранная печать, любая заметка о нем была покрыта завесою тайны: «Того вернулся в известное место», «Флот адмирала Того покинул известное место». Многие в мире ломали головы, желая угадать координаты сверхсекретного убежища, где прячется сам Того и где он скрывает флот, но японцы бдительно охраняли свою тайну. Зато вот мы, русские, точно знали, где зарыта собака! Могли и пальцем показать на карте: «Того вот тут…»

…До 1889 года острова Эллиот в Желтом море были почти неизвестны европейцам, пока русские гидрографы не сделали их первое описание. Крохотный архипелаг в 60 милях к востоку от Порт‑Артура природа кое‑как собрала из скалистой земли. Иной островок в несколько шагов человека, другие имели даже китайские деревни. Местные жители издавна платили зверскую дань пиратам, морским хунхузам, отбиравшим у них половину улова рыбы, из десяти редисок они оставляли земледельцу одну. Русские поставили к островам «Квантунскую» охрану, и с тех пор китайцы с Эллиота стали зажиточны (во всяком случае, намного богаче своих соседей с Ляодунского полуострова, где в правление императрицы Цыси царила повальная мерзкая нищета). Острова Эллиот обладали удобными якорными стоянками, хорошим климатом. Над ними весело кружились морские голуби, а громадное количество ядовитых змей отпугивало пришельцев. Теперь между островами иногда проходил японский миноносец «Сиро‑Нисса» («Тайное сияние»), сигналом рожка оповещая о своем появлении. Он раздавал по кораблям Того свежую почту и журналы, он же забирал с кораблей Того изящные шкатулки с прахом убитых для отправки на родину…