Всей этой сворой предателей заправляет английский шпион Лаврентий Берия. Страшный человек, льстец и негодяй. Как же Берия когда-то заигрывал с ним, лез в друзья, ласково называл «мой милый ежик», что, правда, не очень нравилось Ежову. Наверняка Лаврентий перетащил на свою сторону слабохарактерного Маленкова, а может быть, и завербовал его. Запугал, что Ежов «копает» под него. Тот и начал говорить Сталину всякие гадости про Ежова, инициировать жалобы и доносы. Вот Хозяин и поручил Маленкову раскрутить «ежовское дело», а Берия и другие гады быстренько стали ему помогать. Маленков любит выслужиться. Вот и сегодня вызвал его из Наркомвода в ЦК. Не успел Ежов войти в его кабинет, как туда нагрянули чекисты. Георгий наблюдал сцену его ареста с большим удовольствием и, встав из-за стола, внимательно смотрел, как оперативники шарят по карманам бывшего приятеля. А ведь когда-то они жили душа в душу. Он продвигал Маленкова, работая завотделом ЦК, сделал его своим заместителем. Но Маленков трус и сам бы ничего не сделал. За всем этим стоит Лаврентий, у которого много сообщников в ЦК, а то и в Политбюро. Некоторые были у Ежова на подозрении, имелись на них кое-какие материалы. Но он не спешил докладывать их Хозяину, ждал поступления дополнительных сведений. Вот и дождался.

А ведь Лаврентию он мог свернуть башку в два счета. В тридцать седьмом в Москву часто вызывали и арестовывали особо опасных врагов народа из союзных республик, в том числе и из Грузии, таких, например, как член ЦК ВКП(б) Лаврентий Картвелишвили. Почти всех их Ежов допрашивал лично. На Берию у них можно было «выбить» любые показания, «сформировать» в Грузии целую сеть английских шпионов, а их резидентом «назначить» самого Лаврентия Павловича, тем более что это наверняка так и было. Тогда Хозяин бы поверил, он хорошо знал о прошлых связях Берия с мусаватистами в Баку, а их поддерживали англичане. Но это надо было делать летом тридцать седьмого, когда Сталин не мог прийти в себя после разгрома фашистской банды Тухачевского. Тогда ему можно было подавать любого.

То, что Берия будет его палачом, Ежов понял осенью тридцать восьмого. Тогда Сталин назначил Лаврентия его первым заместителем в НКВД. Но уже ничего нельзя было исправить. Из Грузии Берия быстро перетащил в Москву своих людей — Всеволода Меркулова, Богдана Кобулова, Владимира Деканозова и других английских шпионов, посадил их на влиятельные посты в НКВД. Теперь они вместе с другими, не разоблаченными им, Ежовым, врагами народа, расправляются с честными чекистами.

Ежов посмотрел вперед. Они уже ехали по шоссе, по бокам мелькали заборы, деревянные домики. Скоро Расторгуево. Отсюда недалеко до его, теперь уже бывшей, дачи в Мещерино, живописном месте на берегу Пахры. Там остался теперь уже единственный близкий ему человек, маленькая Наташка. Своих детей у Николая Ивановича никогда не было, и они с Женей решили взять из детского дома годовалую девочку. Это настоящий ангелочек со вздернутым носиком и темными кудряшками. Она, конечно, не знает о смерти приемной матери. Евгения Соломоновна в ноябре прошлого года умерла от передозировки снотворного, находясь в больнице под Москвой. Она поняла, что все кончено и смерть неминуема. Но предпочла уйти из жизни без мучений и издевательств. А у него на это мужества не хватило.

Что же теперь будет с Наташкой! Он видел ее два дня назад, когда в последний раз ночевал на даче. Там, после смерти Жени, она жила с няней постоянно. Вечером они с дочкой «кормили» игрушечного резинового поросенка. Наташка тыкала его мордочкой в блюдце с молоком. Потом Николай Иванович положил поросенка на игрушечную кроватку, накрыл тряпкой и сказал, что Наташеньке тоже пора спать. А утром, когда он выходил к машине, дочка проснулась и бросилась за ним на террасу. Он тогда взял ее на руки и крепко поцеловал. Как оказалось, в последний раз.

Ежов уже не узнает, что в это самое время на даче производится обыск, и Наташа сидит на коленях у няни Марфы, играет с тем же самым поросенком. И еще никогда не узнает, что завтра их выселят с дачи и дочка какое-то время будет жить у Фани, сестры его покойной жены, а потом к ним придут из НКВД и отправят девочку в Пензу, в детский дом для врагов народа. У нее будет другая фамилия — Хаютина, по первому мужу Евгении Соломоновны. Но от своего приемного отца Ежова Наталья Николаевна никогда не откажется.

«Эмку» стало слегка трясти, они въехали на проселок. Через пару километров будет Сухановка. Щепилов снова закурил, и шофер, видимо сам некурящий, с его разрешения приоткрыл окно. Ежов сразу почувствовал, как на него пахнуло свежим весенним воздухом. Как ни странно, но он был спокоен. Произошло то, чего он в принципе и ожидал. Правда, была у него слабая надежда, что Сталин все же разберется в его деле, покарает предателей, вразумит тех, кого они долго преступно вводили в заблуждение. И тогда он, Николай Ежов, опять будет вместе с ним. Но эти мысли долго не задерживались в его голове. Он хорошо знал, что Сталин не менял своих решений, никогда никого не прощал, никому не верил до конца и в той или иной степени подозревал всех, кто был с ним рядом.

У него не было кумира кроме этого человека. Сталин был для него не только Хозяином, но и отцом, учителем, примером для подражания. Он искренне любил его и ради него готов был пойти на любую жертву. Все те, кто не только выступали против Сталина, но и просто не поддерживали вождя, были для Ежова смертными врагами. В конце двадцатых, работая в Орграспредотделе ЦК ВКП(б), он иногда присутствовал на заседаниях, где выступал Сталин, несколько раз вождь принимал его в своем кабинете вместе с другими сотрудниками. Ему очень нравилась манера Сталина вести беседу спокойным уравновешенным голосом, его выдержка, приятная улыбка, ровное и тактичное отношение к подчиненным. И он стал брать с него пример, часто употребляя его выражения и цитаты, таким же образом старался вести беседы с людьми.

Но памятным на всю жизнь для Ежова стало 11 ноября 1930 года. Тогда его впервые одного пригласили в кабинет Сталина, который объявил ему, что он назначен заведующим Орграспредотделом ЦК. Сталин сказал, что ВКП(б) доверяет ему работу по подбору и расстановке руководящих кадров всей страны, и не только партийных, но и советских, хозяйственных, военных. Это было большим доверием молодому партийному работнику. Ведь, по словам самого Сталина, кадры решали все.

Ежов тогда работал день и ночь. Перед ним постоянно лежал ворох различных документов — характеристик, справок, постановлений, заявлений, жалоб. Прежде чем поставить, так же как и Сталин, цветным карандашом резолюцию на документе, он тщательнейшим образом изучал его, чтобы, не дай Бог, какой-нибудь троцкист-двурушник или кто-то из «бывших» не попал на ответственную государственную работу. Но как он понял потом, после злодейского убийства троцкистско-зиновьевскими бандитами товарища Кирова, замаскировавшимся шпионам и вредителям все же удалось обмануть партию. Враги пробрались в наркомы, в секретари обкомов, командовали военными округами и даже свили свои поганые гнезда в органах госбезопасности. Он начал беспощадно уничтожать их, когда по заданию партии и лично товарища Сталина возглавил НКВД. Но предатели плодились как тараканы, вербовали в свои банды новых преступников. И против них Ежов оказался бессилен, они все-таки его победили.