Пока мы укладывали соглядатая в одной из подвальных каморок, служивших когда-то для наказания слуг, тщательно обтирали мокрыми полотнами одежду и мыли руки, я неотступно раздумывал над полученной информацией и определял вопросы, ответ на которые хочу узнать в первую очередь.

— Куда вещи милорда Зигеля? — ворвался в кабинет запыхавшийся Ивар, но Рамм только махнул рукой в мою сторону.

— Есть рядом со спальней милорда Бераммонта свободная комната? — не сомневаясь, что в этом огромном доме такая не одна, все же спросил я и, поймав утвердительный кивок, скомандовал: — Вот туда и неси.

Мрачный Рамм, подтащивший для себя к чайному столику третье кресло, тихонько вздохнул и снова запустил пальцы в густую шерсть пса, тихо млевшего от хозяйской ласки. За пару лет спокойной жизни простым охотником милорд успел прочно позабыть о таких неизменных спутниках богатства, как зависть, лесть, обман, предательство. И теперь не мог скрыть разочарования, открывая их для себя заново.

— Вот он!

Вошедший в кабинет Зигель осторожно, как величайшую ценность, поставил на каминную полку обернутый в кусок бархата портрет и бережно снял ткань.

Так, значит, он все-таки рисовал портреты, этот скрытный лекарь, приставленный к принцессам, вздохнул я, восхищенно разглядывая картину. Так вот почему он так испугался моего вопроса и замкнулся в себе — решил, что нечаянно выдал своего господина. А раз он так решил… стало быть, консорт отлично осведомлен и о его работе, и о его необычайном таланте.

Таланте с большой буквы, иначе я не могу сказать, хотя особым знатоком искусств себя вовсе не считаю. Нет, я, разумеется, сумею отличить мастеров старой школы от новомодных художников, так для того в меня и вталкивали столько лет наставники всевозможные знания и умения.

А вот магии здесь нет, но кто возьмется утверждать, что великий талант сам по себе не является магией? Только более редкой и совершенно неизученной. Иначе как объяснить, что даже я, видевший этих девушек вблизи, на миг попал под обаяние нарисованной красавицы, чудесным образом собравшей в себе все их черты?

— Ну? — нетерпеливо дернул меня за рукав Зигель. — Это она?!

И как я должен ему отвечать?

— Да что же ты молчишь, в самом-то деле, Тай?

— Что вам сказать… этот портрет необычайно правдив… но… тем не менее именно этой девушки на свете не существует.

— Как это? — немедля возмутился Зигель. — Такого не бывает.

— Бывает, если художника зовут Макквин. Он умудрился втиснуть в один портрет черты всех шести принцесс. Вот, например, ротик явно принадлежит Тине, волнистые волосы Эни или Ниле, они близнецы, а глаза — несомненно Элессит.

— А что здесь от Лесы?

— Вот эта лукавая складка возле губ, еще изгиб шеи и, пожалуй, вот эта удивленно выгнутая бровь. — Я попытался помочь другу, прекрасно понимая, как горит его душа в стремлении узнать хоть немного больше о своей возлюбленной. — Но если бы портрет мог говорить и двигаться, ей бы принадлежал самый звонкий голосок и самая гибкая фигурка. Еще самый живой и непосредственный характер.

— Грег… а ей понравились мои цветы?

— Она была так счастлива, словно получила первый букет в жизни. Хотя… возможно, он действительно первый… кроме нескольких старых слуг, девочки ни с кем не общаются. Однако пора бежать, на празднике мне положено быть рядом с ними, а я вообще ушел без спроса. Думаю, сегодня мы еще встретимся, Рамм, ты же сможешь провести Зигеля как дальнего родича? И в последний раз предупреждаю: меня зовут Тай!

И пока Ивар бегал за извозчиком, я все же, несмотря на то что время действительно поджимало, успел выдать вновь обретенным сообщникам самые важные инструкции и задать Рамму несколько интересующих меня вопросов, касающихся лордов, входящих в золотой круг двенадцати. Да пополнить заимствованный у оружейников кошель парой золотых шладбернских кругляшков, изъятых у Рамма.

Возле ворот, широко распахнутых по случаю праздника, уже стояла небольшая очередь из карет и колясок, но знакомый мне стражник никуда не делся, и я ловко проскользнул во двор, показав ему свою изрезанную щеку и сунув в руку греющий сердце золотой кружок.

Около калитки во дворцовый парк тоже было очень оживленно. Как мне пояснил Рамм, морская лестница дворца ведет на широкую террасу, с которой за морским праздником традиционно наблюдает правитель и лорды золотого круга. Вместе с семьями и самыми важными лицами герцогства. И теперь под неусыпным оком начальника стражи и двух монахов сдают на хранение различного размера ножны, украшенные камнями и золотом. Вместе с оружием, разумеется.

Остальные знатные жители и гости Кольдна размещаются на похожих террасах, вырубленных в склонах соседней скалы. Той самой, на вершине которой так любит в последнее время гулять по утрам Зигель.

Я еще несколько мгновений понаблюдал издали за процедурой обезоруживания гостей и, саркастически ухмыляясь, как можно незаметнее проскользнул к обшарпанной двери в оружейную. Мне ли не знать, что иногда отсутствие кинжала не решает вовсе ничего?

— А, господин служитель, проходи, — еще с порога приветствовал меня старший мастер, — но тебе придется подождать немного, я как раз заканчиваю твой заказ. Жак, проводи заказчика в мою комнату, там есть удобное кресло. Да отнеси ему кувшинчик эля, чтоб не скучал.

Двое парней, копающихся в куче оружия, вроде и не обратили на мой приход никакого внимания, но уж слишком показное это было безразличие, чтоб не насторожить. Значит, неопытные еще соглядатаи, так это и понятно, самые ушлые уже небось заняли все подходы к замку и террасам.

Жак послушно провел меня в уже знакомую комнатку, но решительно остановил, когда я направился к дверце в чуланчик. Многозначительно вытаращил глаза и показал пальцем в сторону мастерской. Значит, правильно я угадал насчет соглядатаев, и придется немного подождать, пока мастер их выставит. А пока можно отдать долг. Я достал из кармана кошель и подал Жаку, и тот без стеснения немедленно развязал завязки. Высыпал монеты на широкую ладонь и иронично приподнял бровь, сразу обнаружив прибавление в золотом семействе. Однако сказать ничего не успел: дверь без стука приоткрылась, и в нее просунулась голова одного из шпионов.

— Жак, не посмотришь кинжал, мне кажется, его нужно подточить, — просительно протянул соглядатай, в то время как его глаза жадно обшарили углы комнаты.

— Сейчас приду, не тут же смотреть, — недовольно нахмурился Жак, ссыпая монеты с ладони в кошель, — все верно, в расчете, господин служитель. Отдыхайте, вон кувшин с элем, вон кружка. Идем, чего застрял в дверях?!

Оружейник вытеснил мощным телом наглеца из спальни, и мне ничего другого не осталось, как ждать. Нервничая и подсчитывая бесцельно утекающие минутки. Наконец дверь распахнулась, и в комнату скользнул Жак. Стремительно шагнул к шкафу, что-то покрутил в его глубине и кивнул мне на распахнувшуюся потайную дверцу.