– Кажется, там очень много раненых. Значит – вы сами понимаете…

Ланкастер покачал головой. Либо в храме кто-то хранил взрывоопасные вещества, и тогда это просто случайность, либо… либо кому-то очень надо взбаламутить народ. Неужели у нас совсем не осталось времени? Ах, как не вовремя! Случись тут буча, помочь Осайе будет дьявольски трудно. А учитывая близость выборов, действия сенаторов станут совершенно непредсказуемыми – в результате Конфедерация может получить очень серьезную, практически нерешаемую проблему на пару поколений.

Оба головных грузовика вышли за пределы комплекса. Видя, что сзади уже виднеются заостренные морды остальных машин колонны, Ланкастер не стал мешкать на КПП. Танк выехал на улицу, с воем свернул налево и помчался за быстро удаляющимися “Биверами”. Оглядевшись при помощи боевых сканеров на 360, Виктор убедился в отсутствии где-либо столбов дыма и повернулся к напряженному Огоновскому, зачем-то перебирающему содержимое своего ранца:

– Пожара, очевидно, нет.

– Уже хорошо, – кивнул Андрей. – Этого я боялся больше всего, потому что тушить им тут, похоже, просто нечем: вряд ли в городе уцелела хоть одна пожарная команда. Осайя говорил мне, что почти все госслужащие погибли в первые же дни Солнцеворота.

Быстро сгущающиеся сумерки наполняло движение – сотни людей бежали вдоль улиц, размахивая в крике руками. Видя мчащиеся по проезжей части грузовики, они заскакивали на разбитые тротуары, останавливались, махали вслед. Ланкастеру показалось, что при виде машин конфедератов некоторые начинали плеваться и отворачиваться, но присматриваться у него не было времени: идущие впереди грузовики то и дело сворачивали, выписывая петли, а быстро повернуть танк на узком перекрестке, не зацепив никого и ничего – задачка та еще.

Головной “Бивер” выехал на большую полукруглую площадь и свернул вправо. Едва выбравшись из узкого переулка, по которому они только что ехали, Ланкастер крякнул.

В небе уже проглядывали первые звезды, и все же света еще хватало, чтобы люди, суетящиеся у большого грибообразного сооружения в углу площади, не спешили зажигать факелы. В серой стене храма зияла черным неровная дыра, напоминающая по форме колокол. Под стеной, на груде битого кирпича, сновали темные фигурки с импровизированными носилками. Не менее сотни людей лежали и сидели в полусотне метров от взорванного храма на расстеленных плащах или одеялах, многие были окровавлены, на некоторых уже виднелись наспех сделанные повязки.

– Я пошел! – выдохнул Огоновский, едва танк подъехал поближе. – Дайте весь свет, пожалуйста!

– Я пока останусь здесь, – кивнул Виктор.

Водители грузовиков развернулись на погрузку кормой к храму, и толку от их небольших задних фар было действительно немного, а мощные выносные прожекторы, очевидно, находились на других, еще не подошедших машинах. Стараясь не терять из виду бегущую по площади фигуру Огоновского, Ланкастер выстрелил тактическую “лампу” – летающий автоматический прожектор, сразу заливший все вокруг ярким розоватым светом. Выведя автомат поближе к храму, Виктор достал из кармана куртки сигареты и принялся осматриваться.

Окруженного кольцом вооруженных гвардейцев наместника Огоновский увидел издалека. Нервно размахивая руками, господин Мокоро что-то втолковывал двум седобородым жрецам в высоких шапках. За спиной у Андрея негромко щелкнуло, и тотчас же площадь окрасилась в розовое. Один из жрецов поднял руку, указывая вверх. Мокоро обернулся.

– Господин наместник! – крикнул Огоновский.

Гвардейцы шатнулись от него прочь.

– Господин генерал… – лицо Мокоро оказалось испачкано сажей, правая штанина разорвана, под клочьями ткани виднелась запекшаяся кровь, – Такое горе, господин генерал!

– Вы можете объяснить, что тут произошло? – не обращая внимания на потемневших лицами клириков, заорал Огоновский. – Что это было? Мина? Что?

– Никто ничего не знает, – мотнул головой наместник. – Взрыв произошел за пару минут до начала молитвы, многие еще были на площади, а иначе…

– В храме было подключено газоснабжение?

– Что вы, какой там газ, у нас все сети давно сгнили, да и ни одной газовой станции не осталось. Нет, это что-то… что-то другое. Но кто мог это сделать?

– Вот это я и хотел бы знать, – ощерился Огоновский. – Ладно, Мокоро. Подойдите к нашим, пусть они займутся вашей ногой, и пока никуда не уезжайте, хорошо? Вы мне еще понадобитесь. Да, вы уже сообщили владыке?

– Пока нет, я сразу сюда… у нас ведь только одна линия, господин…

– Пошлите кого-нибудь во дворец, пусть сообщат немедленно. И – ждите меня!

На площади, гудя моторами, уже разворачивались остальные грузовики санитарного конвоя конфедератов. В темном проломе замелькали яркие фонари – прибывшие первыми экипажи выносили тех, кто еще оставался внутри. Увидев на груде кирпича старика, сноровисто рвущего полосами белую ткань, Андрей подошел к нему.

– Там, внутри, еще много? – спросил он.

Старик дернулся и поднял на него слезящиеся красные глаза.

– Мы вынесли почти всех, – тихо ответил он и встал на ноги. – Вы врач? Я тоже… был когда-то.

– Легион-генерал Андрей Огоновский, медслужба военно-космических сил Конфедерации Человечества, – Огоновский поднес к виску два пальца и снял с себя ранец. – Вам нужна помощь.

– Скорее, им, – и старик повернулся, указывая на людей, лежащих поодаль.

– Ими сейчас займутся и без меня. А вы, коллега, наверняка постесняетесь обращаться к нашим.

– Моя царапина не стоит вашего внимания.

– Стоит… чем это вас – осколком кирпича?

Огоновский быстро провел по щеке старика стандартным дезинфицирующим мазком, заклеил длинную кровоточащую ссадину пластырем, и протянул старому врачу небольшую флягу.

– Сделайте пару крепких глотков, это вам поможет. Не пытайтесь снять пластырь, через сутки он полностью рассосется. Скажите, вы видели, как все это произошло?

– Не совсем, – старик вернул Андрею флягу и вытер грязной ладонью губы. – Я только подходил к храму – на молитве все-таки лучше иногда появляться, что бы там ни говорили люди наместника, – как вдруг раздался сильный хлопок, и я упал. Когда пришел в себя, всюду кричали люди, из дыры, – он махнул рукой в сторону пролома, – валил синий дым пополам с пылью. Я сразу же побежал туда, мы начали выносить всех, кого видели. Было еще светло, но там, внутри… дым еще не вышел полностью, да и пыль – почти темнота, понимаете?

– Я понимаю… – кивнул Огоновский.

Возле лежащих на площади раненых работали врачи, некоторых уже уносили санитары. Один или два попытались сопротивляться, но быстро подошедший к ним жрец с синим кушаком на поясе резко произнес что-то, взмахнув рукой, и те сразу же успокоились.

– В госпиталь вас, очевидно, с такой травмой не возьмут, там тяжелых класть некуда – вон их сколько, – снова повернулся к покорно стоящему перед ним старику Андрей, – а вы, кажется, голодны?