– Почему ты должен решать, когда придет время? – восклицает она.

Внезапно ее охватывает жгучая, необоримая ярость. Она бросается по коридору к нему, размахивается, чтобы ударить, но он перехватывает ее руку.

– Ты заставил меня полюбить тебя, а потом бросил одну… Заставил ждать, зная, каково мне… Ты чудовище…

Он вздрагивает и, как ей кажется, бледнеет.

– Мы всего лишь поговорили несколько часов… Белль, у тебя есть муж. Я не думал…

– Я люблю тебя, – упавшим голосом произносит она, отстраняясь от него. – Но для тебя я всего лишь очередная влюбленная дурочка.

Она разворачивается, слепо бредет к двери и выходит на узкую улицу. Он догоняет ее.

– Белль, Белль. – Он пытается взять ее за руку, но она вырывается и бежит от него во весь дух. Однако он ловит ее и разворачивает лицом к себе. От его силы у нее захватывает дух. Он прижимает ее к стене дома. Сейчас время сиесты, поэтому вокруг никого. Она чувствует на губах его дыхание, маняще близкое.

– Тише, – говорит он, засовывая обратно ее выбившиеся из-под шапки волосы. – Твоя маскировка…

Он улыбается, и на сердце у нее становится чуть-чуть теплее. Он берет ладонями ее лицо.

– Милая Белль, ты должна понять, что я не могу дать тебе то, чего ты хочешь. Я люблю всех женщин и не люблю ни одну из них. Ты это понимаешь?

Она кивает. По щеке скатывается слеза.

– Но перед тобой мне трудно устоять. Особенно когда ты в таком морском костюмчике.

Он наклоняется и нежно целует ее в губы. Она отворачивается.

– У меня есть муж, и я проститутка, Сантос. Я не целомудренный ребенок. – Она кожей чувствует мягкие волосы на его щеке. – Я не хочу, чтобы ты остался со мной навсегда. Я нуждаюсь в тебе сейчас, пока ты здесь, пока тебе не нужно уезжать.

– И этого тебе хватит?

– Да.

Едва обронив последнее слово, Белль понимает, что так и есть. Пусть даже она получит Сантоса всего на одну ночь, пусть любовь ему будет не нужна, все равно для нее это в тысячу крат важнее всего, что было до того. Но и надежда не умирает. Вдруг он тоже сможет полюбить ее?

Сантос вздыхает.

– Хорошо, моя птичка. Завтра мы увидимся, я обещаю. На той же площади, где мы встретились первый раз.

Она крепко сжимает его руки, под ложечкой начинает сладко посасывать.

– Пойдем со мной сейчас, – молит она. – Я боюсь, что снова тебя потеряю.

Он качает головой.

– Нет, я не могу взять и оставить Лару. Я все же не законченный мерзавец. Хотя теперь, когда увидел тебя, думаю, мы с ней будем пить чай и мерить маски! – Он подмигивает, и Белль чувствует, что и сама начинает успокаиваться. – Я дал тебе слово, – говорит он. – Завтра в три буду там.

Он целует ее в лоб, разворачивает и хлопает по заду.

– Теперь беги домой, мой морячок, пока я не передумал.

Она поворачивается и улыбается ему. Он приближается к ней и проводит пальцем по ее губам. Не отрывая от него взгляда, она облизывает палец.

– Я чувствую, что ты слишком опасная для меня, Белль. И знаю, что я для тебя слишком плохой. – Он хмурится. – Но я не уверен, что…

Она не дает ему договорить.

– Поздно, ты дал слово! – торжествующе восклицает она и убегает, пока он не успел возразить.

На этот раз она пролетает через Каннареджо, ни разу не сбившись с пути. Не успев оглянуться, оказывается в своей квартире. Сбросив с себя одежду, подходит к зеркалу, заводит ладони между ног, смотрит на расширившиеся зрачки. Она чувствует свое возбуждение. Завтра он станет ее.

Домой Белль возвращается с легким сердцем, хоть и знает: ее ждут побои. Но сегодня не думает, что ее ноги связаны. Напротив, ей кажется, что она плывет в море, рядом с ней Сантос, волны плещутся об их тела. Вот она замечает вдали крошечный островок, Венецию другую, чарующую – город влюбленных, город воздушных замков.

Валентина и Гэби танцуют и выглядят точно как Лулу и ее любовница-лесбиянка графиня Гешвитц во время свадьбы в фильме «Ящик Пандоры». У Валентины блестящие короткие волосы, она одета в белое, у Гэби – мягкие светлые кудри, и она вся в черном. Девушки кружатся по залу, прижимаясь друг к другу так, что сквозь тонкую ткань прямых свободных платьев чувствуют изгибы тел друг друга. Остальные пары смотрят на них, но им наплевать. Их щеки прижаты.

Толпа танцующих уже начинает рассеиваться, когда появляется Массимо, любовник Гэби. Он в темном костюме и коротких гетрах, черные волосы гладко зачесаны назад. Массимо подходит к ним и хлопает Валентину по спине, пытаясь разнять их, чтобы самому потанцевать с Гэби. Гэби в немом вопросе смотрит на Валентину, и та понимает, чего хочется ее подруге. Гэби предлагает руку Валентины Массимо, а сама растворяется в дымке сна.

Валентина танцует с Массимо. Он пахнет самой Гэби, и еще сильнее – ее любовью к нему. Запах этот горький и соблазнительный, как аромат жженого кофе. Постепенно остальные танцующие исчезают и остаются только они с Массимо. Они кружат и кружат по черно-белому залу. Слов никто не произносит, но Массимо наклоняется и нюхает ее шею, и она знает, что он чувствует на ней запах Гэби. Круг их танца постепенно расширился настолько, что они начинают задевать стены. Вдруг останавливаются. Массимо прижимает ее спиной к стене. Он сбрасывает с нее платье и стягивает трусики. Но, пока она смотрит на Массимо, он на миг преображается во Франческо, ее первого и единственного женатого любовника, а потом опять становится Массимо, женатого любовника ее лучшей подруги. В следующее мгновение он уже в ней. Им не нужно ничего друг другу объяснять, ибо совершенно ясно, что Валентина – послание этому мужчине от ее подруги. Короткие, сильные толчки Массимо не вызывают неприятных ощущений, но эротичными Валентине не кажутся. До тех пор пока она, посмотрев через его плечо, не видит Тео, который, положив ногу на ногу, сидит в кресле посреди танцзала и наблюдает за ними. Их взгляды встречаются, но его глаза лишены какого бы то ни было выражения. Любит ли он ее? Как может он смотреть на нее с другим мужчиной и ничего не делать? Но ведь он уже… И она сама наблюдала за ним с другой женщиной. Она выразительно сверкает глазами: «Видишь, я предупреждала тебя, не нужно меня любить. Я принесу тебе горе, а ты принесешь горе мне. Все, что между нами есть, потеряет ценность».

Массимо кончает, выкрикнув имя Гэби. Он отодвигается от нее, на его лице счастливые слезы воспоминания. Она натягивает трусики, но платье остается лежать на полу, словно призрак погибшей любви подруги. А потом она, не в силах совладать с собой, бежит к Тео, как ребенок к отцу, забирается к нему на колени, обнимает его за шею и прячет лицо на плече, ожидая ласки. Он какое-то время качает ее, затем встает и несет на себе. Ее обнаженная грудь прижата к его куртке. Грубая, шершавая ткань умиротворяет Валентину. Она закрывает глаза.