В колодцы ссыпалась основная часть добытого золота и серебра, а на узких полках по стенам помещения хранились деньги на текущие расходы, сложенные столбиками или рассованные по мешочкам. Были здесь и дрянные мешочки с медными баронами, и великолепные кожаные кошельки, набитые серебряными солонами, и миски с ломаными или стертыми полумедяками, приготовленные на случай любой срочной надобности, какая может возникнуть у одного из Благородных Каналий. Даже чужеземные монеты лежали кучками – марки королевства Семи Сущностей, веррарские солары и прочие.

Еще со времен отца Цеппи ни крышки колодцев, ни дверь самого помещения на замок не запирались. Не потому, что Благородные Канальи доверяли друг другу (хотя они доверяли полностью), и не потому, что о существовании стеклянного подвала никто из посторонних не знал (хотя никто и впрямь не знал ни сном ни духом), но по причине сугубо практического свойства: ни Кало, ни Галдо, ни Локк, ни Жан, ни Клоп совершенно не представляли, что делать с неуклонно растущей грудой драгоценного металла.

Они были самыми богатыми ворами Каморра – после капы Барсави, конечно. Согласно последней записи в пергаментной счетной книге, лежавшей на одной из полок в хранилище, в собственности шайки окажется свыше сорока трех тысяч полных крон после того, как они обратят в наличность второй вексель дона Сальвары. Благородные Канальи были не беднее нынешней своей жертвы и гораздо богаче многих каморрских аристократов.

Однако для всех они оставались заурядной шайкой мелких воров – достаточно опытных и осторожных, успешно добывающих средства к существованию, но звезд с неба не рвущих. Для безбедной жизни вполне хватало десяти крон в год на каждого, а бо́льшие траты неизбежно привлекли бы в высшей степени нежелательное внимание со стороны каморрских властей, равно официальных и неофициальных.

За последние четыре года Благородные Канальи провернули три крупных дела и сейчас работали над четвертым. И все деньги, добытые за последние четыре года, просто пересчитывались и ссыпались во тьму хранилищ.

Беда была в том, что отец Цеппи прекрасно научил своих подопечных освобождать каморрскую знать от бремени накопленного богатства, но не удосужился обсудить с ними возможности использования громадных сумм, неминуемо оседающих в руках. Благородные Канальи не могли ума приложить, куда еще тратить деньги, кроме как на подготовку новых мошеннических предприятий.

Взимаемая с них Барсавой десятина в среднем составляла около кроны в неделю.

– Возрадуйтесь! – воскликнул Кало, появляясь в кухне, где Локк с Жаном передвигали стол на прежнее место. – Братья Санца вернулись!

– Интересно знать, – хмыкнул Жан, – кто-нибудь еще когда-нибудь произносит эту замечательную фразу?

– Только молодые незамужние дамы, обитающие на другом конце города, – ответил Кало, выкладывая на стол небольшой джутовый мешок.

Локк вытряхнул из него содержимое: несколько медальонов, украшенных полудрагоценными камнями, набор серебряных ножей и вилок довольно тонкой работы и с десяток разных колец – от дешевого медного колечка с гравированным узором до крупного плетеного перстня из золота и платины, с бриллиантом и обсидиановыми кристаллами.

– Неплохо, – кивнул Локк. – Сгодится. Жан, выбери еще чего-нибудь из Барахольного ларя и принеси мне… м-м… двадцать солонов, ладно?

– Ага, двадцать будет в самый раз.

Локк знаком велел братьям Санца помочь ему расставить стулья вокруг стола, а Жан направился обратно в хранилище. Там он откинул крышку высокого и узкого деревянного сундука, стоявшего у левой стены, и принялся в нем рыться с задумчивым выражением лица.

Барахольный ларь был наполовину наполнен блестящими ювелирными украшениями, всевозможными побрякушками, предметами домашней утвари и декоративными безделками. Здесь были хрустальные статуэтки, зеркальца в резных рамках из слоновой кости, ожерелья и кольца, подсвечники из разных драгоценных металлов – и даже несколько бутылок со снадобьями и алхимическими зельями, завернутых в тонкий войлок и снабженных бумажными ярлыками.

Поскольку Благородные Канальи не могли рассказать капе об истинном характере своей деятельности и поскольку у них не было ни времени, ни желания вскрывать дверные замки и лазать по дымоходам под покровом ночи, они обзавелись Барахольным ларем, чтобы успешно изображать из себя обычных мелких воров. Раз или два в год они пополняли его содержимое, совершая набеги на ломбарды и рынки Талишема или Ашмира, где могли открыто покупать всякую всячину. Лишь изредка в ларь добавлялись вещи, украденные в Каморре, – в основном разная мелочь, стянутая братьями Санца по внезапной прихоти или добытая Клопом в учебном порядке.

Жан отобрал два серебряных кубка, добротный кожаный футляр с очками в золотой оправе и завернутую в войлок бутылочку. Осторожно ухватив все это в одну руку, другой он отсчитал двадцать серебряных монет из кучки на полке, пинком захлопнул сундук и поспешил обратно в столовую. Клоп уже снова присоединился к старшим товарищам и сейчас с гордым видом гонял солон по костяшкам правой руки. Он овладел этим трюком всего пару недель назад, после многомесячных наблюдений за братьями Санца, которые умели катать монетки по костяшкам обеих рук одновременно, причем в разных направлениях.

– Давайте скажем, что неделя была не самая удачная, – предложил Жан. – В такую дождливую погоду никто не ждет от домушников особых подвигов. Мы будем выглядеть подозрительно, если принесем слишком много. Уверен, его честь поймет и не обессудит.

– Конечно, – согласился Локк. – Здравая мысль.

Он взял завернутую бутылочку и взглянул на рукописный ярлык, согласно которому ней содержалось подслащенное опиумное молоко – дурманное зелье из сушеных джеремских маков, слабость каморрских знатных дам. Сняв ярлык и обертку, Локк сунул граненую бутылку с притертой медной пробкой в джутовый мешок. Туда же последовало и все остальное добро.

– Так, порядок. Теперь посмотрите-ка, нет ли на мне каких следов от Лукаса Фервайта – остатков грима, деталей маскарада.

Расставив руки, он покружился на месте. Жан и братья Санца заверили его, что в настоящую минуту он Локк Ламора с головы до пят.

– Ну ладно, раз все мы снова стали самими собой, пойдемте платить налоги.

Он взял мешок с «крадеными» вещами и небрежно бросил Клопу. Мальчишка ойкнул, выронил свою монетку и едва успел поймать глухо звякнувший мешок.

– Это что, тоже полезно для моего нравственного воспитания?

– Нет, на сей раз я просто старый лентяй, – ухмыльнулся Локк. – Зато сегодня тебе не придется работать шестом.

Был третий час пополудни, когда Благородные Канальи порознь покинули храм Переландро по спасательным тоннелям, ведущим к боковым выходам. Моросил теплый дождь, и небо было поделено на две части ровной линией, словно прочерченной по линейке гигантским стилосом богов: на севере низко нависали темные тучи, а на ясном юго-западе ослепительно сияло послеполуденное солнце. Дождь ненадолго вымыл из воздуха обычные городские запахи, и все вокруг дышало свежестью. Благородные Канальи встретились у юго-западных причалов Храмового квартала и остановили проплывающую мимо ветхую наемную гондолу.