— Годится.

— Вот и славненько. Поскольку спать ты теперь будешь ночью, то из американского сектора управления мы тебя переведем в сектор Восточной Европы. Не смейся, но там у нас не немцы рулят, а поляки. Чего ухмыляешься?

— Нет, ничего.

— Ладно, скоро будет не до ухмылок.

— Вот как? — я все-таки не сдержался и решил назвать Кирилла на «ты»: — Хреновый ты командир, вот мое мнение. Почему сразу нельзя было сказать, к чему приводит ранение или смерть во сне?

— Пасть закрой, — спокойно ответил Кирилл.

И мне пришлось закрыть пасть. Нет, я, конечно, мог еще повыступать, но понял — бессмысленно. Кинологи не раз мне рассказывали, что, когда щенку исполняется год, ему в голову начинают приходить идеи о лидерстве в стае. Молодой пес перестает выполнять команды, рычит на проводника, а может и цапнуть. И средство от этого есть только одно — привязать собаку к столбу и хорошенько выдрать плетью. До визга. Причем до визга обязательно, иначе победа кинолога не будет для пса очевидной. И после этого все возвращается на круги своя, щенок взрослеет, выстраивает себя верную иерархию, живет, служит.

Получилось, что, тявкнув на Кирилла, я оказался в роли того самого щенка. А ведь у начальника была возможность привязать меня к столбу и выдрать как следует. Нет, горячиться пока не стоит.

— Закрыл? — Кирилл глянул на меня сквозь прищур.

— Да.

— Замечательно. Значит, слушай. Шуточки в этом мире для тебя кончились. Боец ты хороший, а это значит, что непростительно растрачивать твой талант на детские операции вроде подавления батареи. С роботами орудийной обслуги справится и бывший биатлонист, отслуживший два года срочной.

— Это с пятидесятым-то калибром?

— А ты думаешь, один такой? Сейчас из пятидесятого калибра ментов уже учат стрелять. Все, забудь о своей профессиональной исключительности. Другое дело — опыт. Опыта у тебя в достатке, и я его намерен эксплуатировать по полной программе. В общем, на этот раз назначаешься снайпером мобильной штурмовой группы.

— С поляками?

— Слушай, дорогой, меня достало твое искрометное казарменное остроумие.

Я не мог понять, чего он от меня хочет, дело в том, что штурмовая группа — это как музыкальный ансамбль. Нельзя ведь за час до концерта набрать музыкантов, которые до того друг друга не видели, и заставить их слаженно исполнять концерт по только что розданным партитурам тоже нельзя. Бред это. Сыгрываются люди годами, ну месяцами по крайней мере. Если Кирилл намерен сколотить разношерстный отряд, то я в этой афере участвовать не собираюсь.

— Абы с кем я больше в лес не пойду! — мне хотелось выговорить это как можно тверже. — Дайте мне хоть на тренажере молодых погонять! А то что за издевательство? Я привык взаимодействовать с ребятами, которые меня с полуслова понимают, а я понимаю их. Этому не научишься после шапочного знакомства!

— Сильно сказано, — усмехнулся Кирилл. — Жестко, по-мужски. Прямо-таки крик души. Так?

Я сидел, пялился на него и молча сопел, не зная, что ответить на такое явное ерничанье.

— Так? — с нажимом переспросил он. — И будь любезен отвечать сразу, когда я задаю вопросы!

«Послать бы его к чертям…» — подумал я со вздохом.

— И нечего вздыхать! Ты, дорогой, нанялся работать за деньги, так что тебе придется их зарабатывать, а не получать задарма!

Мои ладони сами собой сжались в кулаки, я чуть подался вперед и тихо, вкрадчиво спросил:

— Интересно, а если я тебе здесь, сейчас, сверну шею, она у тебя свернется там, на Земле?

Видно было, как у Кирилла дернулся кадык. «Свернется, — интерпретировал я это движение. — Значит, не так все плохо, как мне казалось».

— У меня есть возможность свернуть тебе шею, не вставая с кресла, — спокойно, чуть протяжно ответил начальник. — Так что ты лучше остынь. Не хочется мне терять хорошего снайпера. Твоя-то шея точно свернется после пробуждения, если ее здесь свернуть. Что же касается штурмовой группы, в которой тебе придется работать, то вряд ли у тебя возникнут претензии по поводу ее состава. Там все ребята бывалые. Погоди-ка. — Он прижал палец к уху и произнес: — Хеберсон, на связь. Хеберсон… Почему не отвечаешь сразу? Сколько человек прибыло? Все? Отлично. Подтягивай их сюда. Только не центральным лифтом, а как договаривались. Да.

Кирилл искоса глянул на меня. Что он хотел увидеть? Любопытство в моих глазах? Ну, было оно, что с того? Это ведь жизненно важно — знать, кто будет с тобой в команде. Отчего же не полюбопытствовать?

Прошло минуты три, прежде чем я ощутил нарастающую вибрацию пола, а затем и гул поднимающихся лифтов. Только шли они не по основной шахте, отстоявшей на клетку от стены, а по другим, проложенным в стене непосредственно.

«Опять представление готовит», — подумал я про Кирилла.

— А вот и твоя команда, — довольно сообщил Кирилл под грохот сдвигающихся бетонных дверей.

В стене образовались три проема, заполненные тьмой, и тут же три мощных прожектора ударили в них тугими лучами. Я попытался разглядеть прибывших, но свет был таким ярким, что скрадывал любые тени, превратив ниши в сияющие прямоугольники.

— Всем сделать шаг вперед и остановиться, — приказал Кирилл в микрофон гарнитуры.

Его голос, усиленный громкоговорителем, грозным раскатом пронесся под потолком. Фигуры вновь прибывших шевельнулись, прожектора выключились и начали медленно терять яркость. Я не сразу адаптировался к резкой смене освещения, поэтому некоторое время видел лишь силуэты на фоне стены, стоящие в шахматных клетках. Мне было интересно, какие это клетки с точки зрения начальной расстановки шахматных фигур. Оказалось, что заняты позиции короля, коня и слона. А еще через секунду я всех узнал. Слоном был Цуцык, королем Андрей, а конем Иришка-Искорка. То, что в этом странном мире оказались друзья, произвело на меня неизгладимое впечатление. В общем, я попросту и без затей отвесил челюсть.

Да, к такой команде у меня точно не было претензии. Странно… Их присутствие на тренажере не вызывало у меня ни малейшего удивления, но здесь, когда стало ясно, что все взаправду, что все не простой сон, а непонятный способ перемещения наших свойств качеств в пространство сферы взаимодействия, я не верил глазам. Особенно странно в таком качестве было видеть Андрея, которого я считал погибшим. Но радость встречи быстро перекрыла все другие эмоции, ведь я ни с кем из них не надеялся встретиться уже никогда. Может быть, другая планета как раз подходящее место для подобных невероятных встреч?

Они тоже меня увидели. Цуцык довольно сощурился, Искорка улыбнулась, ткнула пальцем в мою сторону, а затем коснулась кончика носа, что на нашем языке жестов означало «первая цель твоя, вторая моя». Андрей же подмигнул и показал свой любимый жест — поднятый вверх большой палец. Кажется, всем им сказали, кого они здесь увидят. Вот зараза Кирилл! Меня одного не поставил в известность.