в производстве, которые все еще были обычным явлением на тот момент. Однако причиной может быть и несовершенство Зундских регистров как исторического источника. Как я уже говорила, в регистр вносились только товары и суда, которые проходили через Зунд из Балтики в Северное море или наоборот, что, естественно, исключает из статистики все перевозки, которые не доходили так далеко либо потому, что их пунктом назначения был другой балтийский порт, например Гданьск или Любек, либо по каким-то другим непредвиденным причинам.

Романиелло замечает, например, что многие корабли не достигли Зунда из‐за масштабов пиратства и каперства на Балтике в первой половине XVIII в., особенно в период с 1730 по 1760 г., что оказало серьезное влияние как на российскую, так и на британскую экономику[480]. Х. Хиллманн и К. Гатманн при этом утверждают, что успехи британской внешней торговли на фоне войн конца XVIII – начала XIX в. (имеются в виду Война за независимость США, французские революционные и Наполеоновские войны) привели к резкому сокращению пиратства и каперства[481]. И хотя Балтийское море в статье не упоминается, базовые условия кажутся удивительно схожими: во время Семилетней войны крупномасштабные боевые действия на Балтике не велись, Пруссия воевала с Россией и Швецией на суше в Померании. Британский кабинет отклонил несколько просьб прусского короля Фридриха II направить военные корабли на Балтику[482] – предположительно для того, чтобы избежать конфликта с Россией и не подвергать опасности свои коммерческие интересы. Кроме того, совместная конвенция России, Швеции, Дании и Франции гарантировала свободу торговли на Балтике[483] и означала по сути по крайней мере экономический нейтралитет с Россией (и Швецией), благодаря чему английские торговые суда могли проходить Балтику совершенно беспрепятственно. Таким образом, по иронии судьбы Балтийское море во время войны стало более спокойным, ибо сражения велись на суше.

Ил. 5 также показывает, что непосредственно после начала войны торговля железом между Англией и Россией прекратилась. В 1757 г. в Нидерланды все еще было экспортировано 543,5 скиппунда брускового железа, а в Англию, Шотландию и Ирландию официально ничего[484], хотя эти три страны статистически, как следует из ил. 2, были самыми крупными покупателями. Таким образом, несмотря на усилия Великобритании и России, Семилетняя война изначально вызвала разрыв в торговых отношениях между странами. Однако из графика видно, что разногласия удалось преодолеть в короткие сроки и уже в 1758 г. экспорт снова начал расти. Свою роль в этом несомненно сыграла упомянутая выше конвенция о свободе торговли на Балтике, однако такое развитие событий отражает и общую довольно удивительную тенденцию в британской экономике во время Семилетней войны. Чтобы финансировать невероятно дорогостоящий конфликт, британское правительство брало кредиты, которые в конечном счете способствовали существенному росту экономики. В период с 1756 по 1763 г. увеличилась торговля Великобритании не только с Россией, но и со многими европейскими странами, а также Америкой и Азией. Именно экономическая мощь и потенциал, по мнению Н. Фаулер Кён, решающим образом отличали Британию от других участников войны и оказали значительное влияние на ее исход[485]. Фаулер Кён также отмечает, что из‐за отсутствия «обычно вызываемых войной нарушений <…> внешней торговли» общий объем британского импорта вырос на 39% – с 8 миллионов до 11,1 миллиона фунтов стерлингов[486]. Для сравнения: французская торговля за тот же период сократилась на 50%[487].

ПОСЛЕВОЕННАЯ СЛАВА

Итак, преимущество Британии заключалось в общей мощи британской экономики, а не только в российском брусковом железе. Тем не менее торговля с Россией имела для Британии большую ценность. Находясь в противоположных лагерях в ходе Семилетней войны, Британия и Россия не считали себя врагами. У обеих стран были свои интересы и противники – Пруссия и Франция, но при этом они были скорее заинтересованы в поддержании торговли. Иногда такое поведение вызывало критику со стороны союзников: Австрия и Франция были недовольны продолжающейся англо-российской торговлей[488], а Пруссия хотела британской поддержки в Балтийском море[489]. Но в итоге Семилетняя война только увеличила значение России как торгового партнера Великобритании и зависимость последней от русского железа, в то время как англо-шведские отношения ухудшились. Об этом свидетельствует подписание нового англо-русского торгового договора в 1766 г.

Ил. 4 отчетливо показывает, что Семилетняя война стала лишь началом масштабной тенденции в российском экспорте в Англию, которая продлится до конца века. Единственное значительное снижение экспорта железа в последующие десятилетия можно увидеть в 1780‐х гг.: количество брускового железа, отправляемого из Санкт-Петербурга в Англию в этот год, было необычайно низким. Скорее всего, это произошло в результате Пугачевского восстания (1773–1774) и влияло на производство еще в течение нескольких лет; то же самое происходило с другими отраслями промышленности, расположенными в регионе, например с добычей соли[490]. Свою роль могла сыграть и Война за независимость США, в которой Россия встала на сторону американцев.

Однако расцвет англо-русской торговли железом, вызванный потребностями Семилетней войны, продлился недолго. В начале XIX в. благодаря добыче каменного угля английские железоделательные предприятия преодолели зависимость от древесного угля, которого в Великобритании было мало. Это вызвало значительное снижение импорта железа не только из России, но и из Швеции, а также рост внутреннего производства железа в Англии[491]. И хотя экспорт российского брускового железа в Северную Америку и страны Карибского бассейна увеличился, а открытие черноморских портов при Екатерине II позволило расширить торговлю с Левантом и Средиземноморьем, продажи все равно значительно упали и уже не восстановились[492]. Тем не менее динамика производства железа в России не затормозилась[493]. После потери крупнейшего покупателя экспортная торговля железом упала до очень скромного уровня по сравнению с ошеломляющими цифрами конца XVIII в., однако внутренний рынок был более чем способен удовлетворить все еще растущую промышленность. Эванс и Риден показывают, что если в 1782 г. более 60% российского сортового железа шло на экспорт, то в 1822 г. этот показатель составил 16%, а в 1851 г. – всего 6%[494]. Эти цифры служат иллюстрацией огромного потенциала российского внутреннего рынка.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ англо-русской торговли железом во время Семилетней войны – исследование результативное сразу в нескольких отношениях. Во-первых, оно доказывает важность России в глобальных торговых системах раннего Нового времени. Большая часть историографии XX в., касающаяся экономической истории России, находилась под сильным влиянием главного конфликта своего времени, холодной войны, что заставляло многих западных историков считать Россию страной «изначально несостоявшегося» капитализма, объясняя таким образом динамику, которая привела к Октябрьской революции. Следуя этой линии рассуждений, трудно представить