Двигавшийся медленнее, чем обычно, и усиленно припадающий на деревянную ногу парень дождался начала схватки и тут же резко разорвал дистанцию, на всей возможной скорости пятясь к дальнему концу арены. Его противник, не ожидавший подобной прыти от инвалида, едва-едва успел вытащить свой палаш. Монструозными дробовиками кавалеристы пользоваться все же опасались, не желая потом оказаться крайними за чужие увечья или смерть. Витязь явно не ждал особых неожиданностей от покалеченного противника. Но от ударившейся у ног пороховницы все же отпрыгнул. Рефлекторно. Да только его тяжелые доспехи не дали ему достаточно удалиться от опасного предмета прежде, чем в алхимический порох вонзилась раскаленная зачарованная пуля. Взрыв пошатнул его, но не опрокинул. Это сделали пули, которые Олег всадил в колено своего противника. Магический щит полностью разрядился, пытаясь погасить надавившую по всей его поверхности ударную волну. Зачарованный свинец оставлял в толстой стали настоящие борозды. И примерно каждый второй выстрел не отскакивал от брони, а проникал внутрь. Судя по пробившемуся сквозь забрало воплю, надеваемая под латы подстежка также не помогла. Оставалось только догадываться, что испытывает спрятанный внутри прочной оболочки человек, когда в его ноге засел разворотивший кости раскаленный кусок металла и нет возможности даже дотронуться до пострадавшего места.

– Похоже, я выиграл, – заявил Олег ошеломленным рефери, доставая из ножен палаш. Пока он не получил ни царапины и сильно надеялся, что выкладывать последний козырь в виде нечувствительности к боли не придется. Свалившийся на землю витязь априори превосходил его в фехтовании… Возможно, даже в раненом виде – ведь должны были кавалеристы подобно остальным ведьмакам проходить экстремальные тренировки на выносливость и способность преодолевать боль. Однако в схватке, как и в карточной игре, удачный блеф частенько составляет половину успеха. – Нет, если хотите, могу вокруг него еще попрыгать и по шлему до полной отключки постучать. Но надо ли?

Трибуны взорвались таким градом оваций, что Олег ощутил себя стоящей на подмостках примадонной… И нельзя сказать, что это чувство ему совсем не понравилось. Похоже, вопрос о продлении жизни в относительно комфортных апартаментах можно было считать уже решенным. Если их такой успех не подвигнет и дальше премировать перспективного кадета, то добиться большего искалеченному юноше все равно не получится. Переживший бурю аплодисментов инвалид занял свое место на трибуне, напоследок удостоившись дружеского хлопка, в том числе и от наставника.

– М-да, парень, а ты вовсе не так безнадежен, как казалось, – качнул головой Свиридов, спускаясь на арену. Там, фигурально выражаясь, уже рыл землю копытом его соперник. – Так держать, одноглазый! Будешь хорошо стараться – и про твое увечье все быстро забудут. А там и денежки на целителя высших рангов накопишь, ведь удача и золото любят победителей.

Старшие маги, выполняющие роль судей, удостоверились, что дуэлянты не желают примирения, усилили отделяющий зрителей от схватки щит, развели магов по разным углам и шустро смылись подальше. И у них имелись на то все основания, так как драка после исчезновения последнего рефери началась моментально. Толстая как дерево молния вылетела из посоха Свиридова, но на полпути столкнулась с волной дрожащего маревом воздуха. Перстни на пальцах бретера светились и вибрировали, а вместе с ними вибрировало, казалось, само пространство. Воплощенная электрическая смерть раздробилась на множество отдельных полыхающих искрами ручейков, ударила в пол, в стенки барьера, устремилась к крыше… И обрушилась обратно на своего создателя. Вал, состоящий вперемешку из небольших молний и уплотненного до видимого состояния воздуха, ударил в фигуру чародея и смел ее, проломив возникшую в самый последний момент защиту штатного артефактного щита.

«Похоже, поединки настоящих магов сильно напоминают фехтование японских самураев, с их деревянно-бумажными доспехами, – подумал Олег, машинально привставая со своего места и пытаясь разглядеть, осталось ли что-нибудь от его наставника. – В семидесяти пяти процентах все решается первым ударом. У кого он получился лучше, тот и победил».

Свиридов, дымящийся и оглушенный, лежал лицом вверх и слабо стонал. Впрочем, издаваемые им звуки усилились, когда посланные Трактаровым едва заметные в воздухе лезвия отсекли боевому магу кисти рук. Удары продолжали сыпаться на уже явно неспособное к продолжению поединка тело, с мясом срывая с него перевязь с револьвером, артефакты и броню. Но никто не останавливал дуэли. Местными законами вполне дозволялось убивать своих противников. В том числе не слишком чисто и быстро.

– Теперь ты видишь, смерд, чем истинный благородный отличается от неоправданно возвысившейся грязи вроде тебя! – пафосно и явно красуясь перед публикой, провозгласил аристократ, подходя к побежденному противнику и ставя ногу ему на лицо. – Проси пощады и целуй мой сапог, свиное отродье!

Кажется, кто-то из старших магов создал чары, разносившие звук над всем полигоном. Ничем иным нельзя было объяснить то, что ответ Свиридова оказался хорошо слышен всем присутствующим.

– Скажи, ты знаешь, почему Союз Орденов в свое время втоптал правящих веками и тысячелетиями наследников древних родов во прах? А, благородный внук пущенной по кругу и недобитой за свою классную задницу аристократки?

Тело боевого мага вспыхнуло черным пламенем, взметнувшимся ввысь на высоту четырех-пяти метров. Из этого мгновенно появившегося и почти моментально угасшего костра вывалился праздновавший победу секунду назад бретер. Вернее, то, что от него осталось. У Трактарова больше не имелось ног и нижней части туловища, бывшей слишком близко к источнику ужасающего огня. А остальное оказалось обуглено до кости и уже рассыпалось пеплом. Не помогли ему ни защитные артефакты, ни личная мощь. Мгновенно появившиеся маги-медики только и могли, что констатировать смерть спустя пять – семь секунд после начала лечения. Наиболее крупные останки Свиридова налипли им на сапоги, а остальные уже оседали вниз жирным черным пеплом.

– Прошу прощения, молодой человек, но я не имею права допустить вас к своим занятиям. – Пожилой мужчина лет шестидесяти, низкий, бородатый и широкий настолько, что Олег сперва принял его за гнома, виновато развел руками. – В вашем личном деле стоит двойная отметка «неблагонадежен». Нет, я бы рад дать вам испытать свои силы на новом поприще, но инструкции…

– Я понял, когда меня развернули от авиаторов. Связистов. Алхимиков. Дрессировщиков. Ритуалистов. – О том, что ему не поступило обещанного приглашения стать некромантом, Олег решил умолчать. – Но почему с такой пометкой нельзя стать артиллеристом?!

– Пороховые погреба, – пояснил дежурный преподаватель этой специальности, сидящий в бухгалтерском отделе. – Если кто-то, по своему роду деятельности имеющий туда допуск, их взорвет, то Российская империя лишится либо корабля, либо крепости. Конечно, тыкать факелом в бочонки с порохом или пытаться незаметно для сканирующих заклятий установить там детонатор – это занятие для самоубийцы. Однако вы удивитесь, юноша, когда узнаете, сколько насчитывается безумцев, согласных легко обменять свою жизнь на тактическое преимущество в войне. Причем именно людей, а не каких-нибудь там замаскированных под человека гомункулов.