Упоминались также и убийства, и насилие. Вполне очевидно, что Дарад был страшен и настолько отличался от мягкого, общительного Андора, насколько вообще возможно. Однако, если хотя бы четверть его рассказов была правдой, он путешествовал ничуть не меньше Андора. Дарад был хвастуном и не отличался умом, но гоблинам, по-видимому, это нравилось. Через некоторое время женщины стали подавать мужчинам блюда с едой. Рэп сидел и наблюдал за трапезой в напрасной надежде, что кто-нибудь сжалится и бросит ему хотя бы кость.

Собаки храпели и ворочались во сне. Рэп устал, но страх и холод заставляли его держаться настороже. Он удивлялся, почему женщин больше, чем мужчин. Направляя внутренний взор на другие дома, он видел, что здесь соотношение практически равное – в одном доме девочки, в другом – мальчики. Напрашивалась догадка, что остальные мужчины отправились в какой-нибудь поход.

Время от времени женщины выскальзывали за дверь, чтобы принести дров для очага. На них хотя бы были платья, тогда как мужчины, выходящие облегчиться, не давали себе труда одеться. Одна мысль об этом вызывала дрожь у Рэпа.

Кожаная одежда гоблинов была намного холоднее меховой, так что они, видимо, бьши гораздо более привычны к холоду, чем полукровок фавна и джотунна, а место у очага было скорее почетным, чем удобным.

Еда закончилась. Гоблины продолжали пьянствовать. Через час или два вождь посмотрел на Рэпа и что-то спросил Дарада. Дарад ухмыльнулся и поманил пальцем. Рэп неохотно приблизился к кружку молодежи у очага, чувствуя себя очень уязвимым. Хозяева изучали его сначала с любопытством, обмениваясь презрительными замечаниями, которые он не понял. Раздался смех. Рэп знал, что должен казаться им странным, так же как и они ему. Он выглядел слишком бледнокожим, жилистым и высоким. Копна курчавых волос тоже должна была казаться смешной. Менестрель Джалон говорил Рэпу, что у фавнов волосатые ноги, и действительно, ноги Рэпа недавно стали обрастать пушком. Это тоже забавляло гоблинов.

Но выяснилось, что он проглядел еще одну свою черту, которая больше всего развеселила зрителей. Одно из замечаний вождя вызвало особенно громкий смех. Ответ Дарада добавил веселья. Оскалившись, он пояснил Рэпу:

– Вождь предложил мне взять твой нос, раз мой сломан. Я ответил, что мой все равно красивее. – Он опять захохотал и отпил из кубка.

Лица всех гоблинов были широкими и мясистыми, но их носы бьши тонкими и очень длинными. Они имели также большие уши.

– Когда мне дадут поесть? – спросил Рэп. Дарад опять ощерился, показав волчий оскал.

– А зачем переводить еду?

– И что же со мной будет? – Даже если мужество было необходимо, Рэп не мог заставить себя быть мужественным. Но теперь на помощь ему пришел гнев. Если они собираются убить его, то пусть начинают сейчас, чем держать в неведении!

Еще одна волчья ухмылка.

– Подожди – и увидишь! Не хочу испортить тебе удовольствие от сюрприза.

Вождь повернулся и отдал распоряжение. Один из юношей вскочил и выбежал из дома. Рэп следил, как он пробежал до дома, где находились мальчики племени. Там был один постарше, видимо руководитель, и сейчас он встал и последовал за гонцом. Но если гонец обратно побежал, то юноша пошел не торопясь, пошвыривая комья снега босой ногой и не замечая арктического холода, хотя был одет только в набедренную повязку из оленьей кожи.

Войдя в дом, он медленно прошел к очагу, сложил на груди руки и вопросительно посмотрел на вождя. По возрасту он, должно быть, был ровесником Рэпа, еще не взрослый, но уже и не мальчик. Ростом он был пониже Рэпа, но в два раза шире, с торсом не менее мощным, чем у любого гоблина в комнате. Его усы были заметнее, чем у большинства, а черная коса спускалась почти до талии. На его лице не было татуировок, но его просто распирало от самоуверенности.

Вождь что-то сказал. Юнец посмотрел на Рэпа и хищно осклабился. Он вытянул сильную руку, чтобы сравнить с рукой Рэпа, и присутствующие разразились довольным смехом.

– Это Маленький Цыпленок, – любезно пояснил Да-рад. – Сын Большого Ворона. Ты будешь много общаться с ним в будущем. Больше, чем тебе бы хотелось! – Он захохотал и перевел свою шутку аудитории, которая нашла ее очень остроумной.

Большой Ворон, по всей вероятности, был вождем. Это, как и крепкое сложение, объясняло манеру юнца держаться свысока.

– Я что, должен с ним драться? – спросил Рэп, озабоченно рассматривая мощную грудную клетку и бицепсы Маленького Цыпленка.

– Ты просто должен держать крепче свой конец! – сказал Дарад, опять смеясь.

Вождь отдал короткое приказание. Маленький Цыпленок кивнул и схватил Рэпа за запястье. Гоблины уважали мужество, а Рэп потерял всякое терпение в результате насмешек и плохого обращения. Он выдернул руку и нанес быстрый удар. Но удар прошел мимо. Он даже не успел ничего сообразить, когда Маленький Цыпленок заставил его согнуться пополам, пнув в живот, а потом добил коротким ударом по затылку. Лежа на полу, он слышал, словно сквозь туман, как присутствующие разразились радостными воплями.

Маленький Цыпленок мог быть не таким высоким, но, несмотря на большой вес, он действовал с большей скоростью. Гоблин пнул Рэпа, чтобы подчеркнуть свою победу, и отец крикнул что-то, что звучало как предупреждение. Тогда Маленький Цыпленок спокойно наклонился, подхватил Рэпа одной рукой и под несмолкающие крики восторженных зрителей потащил к выходу.

В таком виде, с руками и ногами, волочащимися по снегу, Рэп был с позором принесен в дом к мальчикам и брошен там в угол. Мальчики сгрудились вокруг, чтобы получше рассмотреть еще оглушенного и плохо соображающего пленника. Они, как и взрослые, нашли его забавным.

Принцесса Кэйдолан внимательно оглядела южную гостиную, стараясь сделать это незаметно. Ей казалось, что знатной даме не подобает пристально таращиться, чтобы что-то увидеть. Тотчас же она заметила бордовое платье, которое искала, и медово-светлые волосы, уложенные в высокую прическу. Она направилась туда не спеша, кивая и улыбаясь знакомым по пути. Большая комната была почти пуста и казалась странно унылой. Идущий за окном снег не пропускал дневной свет и приглушил обычно веселые тона оформленного герцогом Анджилки интерьера.

Стремясь уловить побольше света, Инос свернулась клубочком на софе у окна. Ее платье ярко выделялось на фоне снежной белизны снаружи и зелени растений внутри. За ней, У окна, огромные старинные часы методично отсчитывали секунды, противопоставляя неумолимый ход времени юности и красоте. Кэйд прекрасно знала, что у большинства женщин такая поза была бы результатом продуманной стратегии, но У Инос это получалось чисто инстинктивно. За время пребывания в Кинвэйле ее девическая угловатость как-то незаметно исчезла, и Инос преобразилась в поразительно красивую молодую женщину. Она обрела грацию, умение держаться, но все еще сохраняла обаяние невинности. Это, конечно, пройдет, как только она сама осознает произошедшую перемену, но, безусловно, как заметила Экка лишь несколько минут назад, теперь им не приходилось думать, как привлечь к девушке внимание возможных женихов.