Спрос рождал предложение. В крупнейших городах Финикии – Тире и Сидоне – выросли стекольные заводы. Со временем цены на стекло снизились, и оно превратилось из предмета роскоши в античный ширпотреб. Если библейский Иов приравнивал стекло к золоту, говоря, что мудрость не оплатить ни золотом, ни стеклом (Иов. 28, 17), то со временем стеклянная посуда потеснила и металлическую, и керамическую. Финикийцы наводнили все Средиземноморье стеклянными сосудами и бутылками, бисером и плиткой.

Свой наивысший расцвет это ремесло переживает уже в римскую эпоху, когда, вероятно, в Сидоне открыли способ выдувания стекла. Случилось это в I веке до нашей эры. Славились умением выдувать стекло также мастера Беруты и Сарепты. В Риме и Галлии это ремесло тоже получило широкое распространение, поскольку туда переселилось немало специалистов из Сидона.

Сохранилось несколько сосудов из дутого стекла, помеченных знаком мастера Энниона из Сидона, работавшего в Италии в начале или середине I века нашей эры. Долгое время эти сосуды считались самыми ранними образцами. Однако в 1970 году при раскопках в Иерусалиме был обнаружен склад с литыми и дутыми стеклянными сосудами. Они были изготовлены в 50 – 40 годах до нашей эры. Очевидно, дутье стекла появилось в Финикии несколько раньше.

По словам Плиния Старшего, в Сидоне придумали даже зеркала. Они были в основном круглыми, выпуклыми (их также изготавливали из дутого стекла), с тонкой металлической подкладкой из олова или свинца. Вставляли их в металлическую рамку. Подобные зеркала изготавливали вплоть до ХVI века, когда венецианцы изобрели оловянно-ртутную амальгаму.

Именно знаменитая венецианская мануфактура продолжила традиции сидонских мастеров. В Средние века ее успехи привели к упадку спроса на ливанское стекло. И все же даже в эпоху крестовых походов стекло, произведенное в Тире или Сидоне, пользовалось большим спросом.

В наши дни остатки стекловаренных печей, построенных в римскую или византийскую эпоху, еще можно встретить на побережье между современными городами Сур (Тир) и Сайда. В Сарепте море, отступив от берега, обнажило остатки древних печей. Среди развалин древнего Тира руины печей отыскали археологи. Стекло, оставшееся в печах, приятного зеленоватого цвета, довольно чистое, но не прозрачное.

Скажем несколько слов и о других финикийских мастерах, изготавливавших фигурки из слоновой кости, сосуды из золота, бронзы или серебра, резную деревянную мебель, темно-красные керамические вазы, чаши, ожерелья, браслеты, оружие.

Еще Гомер славил искусные безделицы из металла, изготовленные мастерами Финикии. Чаши из драгоценных металлов, нередко украшенные финикийскими надписями, обнаруживают в различных уголках Средиземноморья. Их вид примечателен. Они демонстрируют популярные мотивы самых разных культур того времени, причудливо смешивая их. Так, на финикийской серебряной чаше VII века до нашей эры, найденной на Кипре, – ее диаметр всего 20 сантиметров, – изображено множество человеческих фигурок. Это – ассирийские, греческие и египетские солдаты, штурмующие стены города; египтяне, срубающие деревья эгейскими двойными топорами. Рядом виднеются египетские боги, крылатые скарабеи, стилизованная финикийская пальма. Такие же красивые, многофигурные финикийские чаши найдены в Италии. Их художе ственные достоинства точно оценил Дональд Харден: «Во всех этих чашах проявляется удивительное чувство композиции финикийских художников. Хотя на бордюрах изображено множество деталей, они совершенно не теснят друг друга». Обращает на себя внимание обилие египетских мотивов в произведениях финикийских художников. Подобные мотивы достаточно рано начинают восприниматься как свои собственные. Так, еще в бронзовом веке финикийские мастера вырезают из слоновой кости изделия, напоминающие египетские. На пластинках из этого материала изображают сфинксов, цветы лотоса, женщин в египетских париках, атрибуты египетских божеств.

Эти бронзовые женские фигурки работы финикийских мастеров найдены в Алеппо, Баальбеке и Хомсе

Эта работа финикийского мастера, найденная во дворце ассирийских царей в Калахе, напоминает работы египетских умельцев. Пластина вырезана из слоновой кости

Финикийские штемпельные печати часто изготавливаются в форме скарабеев. Их вырезают из сердолика и других камней, оправляют в кольца, подвешивают к ожерельям или браслетам. Штемпельные печати к началу I тысячелетия до нашей эры постепенно вытеснили цилиндрические, поскольку оставлять с их помощью оттиск можно было не только на глине – самом распространенном когда-то письменном материале Передней Азии, – но и на других материалах. В Финикии эти печати напоминают произведения египетского искусства не только своей формой, но и сюжетами изображений.

В этом нет ничего случайного. Само положение Финикии и особенно успехи местных купцов делали эту страну посредником между культурами Египта, Месопотамии, Малой Азии, Эгейского региона и Западного Средиземноморья. Финикия соединяла Восток и Запад, Север и Юг, заимствовала у них все лучшее и синтезировала свое оригинальное искусство, в котором составляли одно целое египетские, ассирийские, греческие черты.

Подводя итоги, можно сказать, что к финикийским ремесленникам и купцам как нельзя лучше относится фраза, столь популярная у социологов в начале прошлого века: «Великие состояния возникали за счет удовлетворения самых изысканных потребностей». Экономическая история Финикии неожиданно заставляет вспомнить фразу немецкого экономиста Вернера Зом-барта: «Роскошь породила капитализм».

Корова с теленком – шедевр финикийского искусства. Слоновая кость

Финикийский сфинкс. Мегиддо (слоновая кость, XIII в. до н.э.)

Что такое Финикия? Клочок земли. Россыпь песка. Груда скал. Западня, из которой как будто не выбраться. Почти со всех сторон света сюда приходят армии, чтобы разграбить финикийские города. Лишь одна дорога свободна от врагов – дорога на запад. Морская дорога. Она уходит вдаль, в бесконечность. По краям ее – на берегах и островах – много пустующих земель, где можно строить новые города, с прибытком торговать, не бояться ни египетского царя, ни ассирийского.

И когда у финикийцев появились быстролетные корабли, они отрядами и общинами стали покидать родину и переселяться в заморские страны. Там они основывали свои колонии, поскольку их небольшая страна не могла прокормить их. Большинство финикийских колонистов выезжало из города Тира. Каждое новое бедствие, постигавшее родину, порождало новую волну эмиграции. По словам Квинта Курция Руфа, земледельцы Финикии, «измученные частыми землетрясениями… были вынуждены с оружием в руках искать для себя новых колоний на чужбине» – искать счастья за пределами родины.