– Что ты имеешь в виду, повелитель? – опешил Метоннес.

– Иногда ты утрачиваешь свою сообразительность, советник, – недовольно заметил император. – Для солдат полно добычи в городах и селах. Пусть это их успокоит.

– Но народ?.. – растерянно пробормотал Метоннес. – Это же наши города, наши села…

– В нынешнее время предпочтительней потерять крестьян, чем солдат, – ответил император. – Ступай. Оставь меня.

По тону его голоса советник понял, что император начинает гневаться. Опасаясь вызвать приступ ярости у повелителя, Метоннес предпочел не возражать правителю Ногары и покинул зал храмовой библиотеки.

У центрального входа в храм Метоннеса поджидал капитан одного из столичных легионов в сопровождении отряда воинов. Сам он не решился сопровождать советника внутрь храма и предстать перед своим повелителем. Потеряв дочь, Нокатотос стал чересчур вспыльчив и непредсказуем.

– Что сказал император? – поинтересовался капитан.

– Кажется, скоро нам потребуется другой император, – ответил Метоннес, забираясь в колесницу.

* * *

Лесными тропами Аррелий вывел товарищей на опушку полуночных лесов. По пути к ним присоединились еще несколько десятков смельчаков, в том числе и из соседних племен, и в степь вышел отряд в сотню пеших воинов.

– В прошлом походе я потерял коня, – посетовал Аррелий. – Надеюсь, нынче в бою удастся раздобыть себе гиппариона.

– Двух, – сердито поправила его Минессис.

– Ну да, двух, – охотно согласился Аррелий.

– Зачем тебе конь, тем более два? – с усмешкой спросил Аммат. – Ты сам себя с трудом можешь прокормить. Как я успел заметить, гиппарионы для арамеев – разорительная роскошь.

– Раньше я мог себе это позволить, – возразил Аррелий. – Правда, раньше в моем доме было меньше ртов.

Он бросил многозначительный взгляд на Минессис. Заметив это, ногарка вспыхнула от возмущения.

– Ты хочешь сказать, что я тебя объедаю?! – негодующе вскричала женщина. – Ты!.. Негодяй, мерзавец, подонок, грязный дикарь, неумытый крестьянин!..

Удары ее кулаков градом посыпались на спину Аррелия. Тот, втянув голову в плечи, безропотно сносил побои, впрочем, не такие уж чувствительные, и лишь ухмылялся. Его товарищи расхохотались.

– Смотри, Аррелий, врагов еще не видно, а раненым уже можешь стать! – крикнул один из арамеев.

– Ничего, шрамы украшают настоящего мужчину, – хохотнул другой. – Особенно те, что оставлены женщинами.

Аммат покачал головой и с улыбкой спросил Аррелия:

– Почему тебе так нравится дразнить свою женщину?

– Чем больше она двигается, тем меньше толстеет, – смеясь ответил тот, за что получил от Минессис пинок коленом под зад.

Арамеи снова расхохотались.

Лишь Хорруг оставался мрачно-сосредоточенным. Бросив взгляд на Торония, шедшего рядом, он спросил:

– Почему ты пошел с нами?

– Потому, что ты позвал, – просто ответил великан.

– Не сомневаешься в успехе?

– Не сомневаюсь в тебе, парень. Иначе шел бы сейчас в другую сторону.

Тороний неожиданно остановился и указал вперед:

– Смотрите!

Арамеи остановились, вглядываясь вдаль. Над степью клубами поднималась пыль, а вскоре на горизонте появилась черная масса, надвигавшаяся с полудня.

– Хишимеры, – произнес Хорруг.

– Сколько их тут? – с тревогой спросил один из воинов, оглядывая из-под ладони вражеское войско, надвигавшееся из степи.

– Тысяч двадцать, не меньше, – спокойно ответил Тороний.

Арамеи притихли. То, что сперва многим представлялось простым походом, вроде обычных набегов на степные поселения, сейчас казалось самоубийством.

– Чего задрожали?! – зло спросил Аррелий, почувствовав волнение товарищей. – Думали одним своим видом хишимеров распугать? Это вам не крестьян грабить.

Сзади послышался гул от топота множества копыт. Воины обернулись, некоторые обнажили клинки, решив, что это хишимерские разъезды зашли с тыла.

Опасения оказались напрасными. Со стороны леса к отряду приближались две сотни всадников арамеев.

– Наши, – узнал их Аррелий.

– Только нас все равно ничтожно мало против хишимеров, – заметил Тороний.

– Ты же не думаешь, что я действительно настолько безумен, чтобы бросаться в бой? – произнес Хорруг.

– Надеюсь на это, – кивнул Тороний.

Поравнявшись с воинами, последовавшими за Хорругом, всадники остановились. Один подъехал к Хорругу, в нем каданг без труда узнал Килония.

– Кажется, ты собирался уходить на полночь, сотник, – напомнил Хорруг. – Как тебя занесло сюда? Сбился с пути?

– Ты сам предлагал мне увеличить ваши шансы, – мрачно отозвался Килоний. – Говорил, берешься только за то, что тебе по силам? Убеди меня.

– Попробую, – кивнул Хорруг. – Жди здесь и будь готов ко всему.

Он хлопнул Аммата по плечу.

– Идем, жрец, нам с тобой есть что сказать хишимерам.

– Я с вами! – встрепенулся Аррелий.

– Без меня никуда не пойдешь! – вцепилась в него Минессис.

– Прогуляюсь и я с вами на всякий случай, – произнес Тороний, пригладив ладонью седые усы.

– Тогда вперед! – скомандовал Хорруг.

Оглянувшись через плечо, он окликнул Килония:

– Эй, сотник! Если моя затея провалится, уводи всех в лес. В бой не вступайте.

– Да уж не дурней тебя, – ворчливо отозвался Килоний. – Разберемся, что к чему.

Между тем хишимеры заметили неожиданных противников. Войско царя Азгадера остановилось.

Хорруг и его спутники вышли на открытое пространство. От хишимерского войска тут же отделился всадник и направился к ним. Приблизившись, он крикнул:

– Вам есть что сказать перед смертью, арамеи?!

– Мы умрем не раньше вас! – свирепо прорычал Аррелий, обнажив клинок.

Хорруг остановил его, схватив за руку, и ответил хишимеру:

– Нам есть, что сказать, но услышать это должен твой царь.

– Почему мой царь должен слушать тебя? – недоверчиво спросил всадник.

Хорруг вынул свой меч из ножен и продемонстрировал хишимеру.

– Скажи своему царю, что видел этот клинок в моих руках. Он все поймет.

Всадник хлестнул гиппариона плетью и поскакал назад. Ждать пришлось недолго. Вскоре из рядов вражеского войска выехала колесница самого царя Азгадера в сопровождении свиты, жрецов и телохранителей. Хорруг и Аммат, отделившись от товарищей, вышли навстречу правителю Хишимера. Царь Азгадер, также оставив сопровождение в нескольких шагах позади, остановил колесницу.