litbaza книги онлайнРазная литератураЧекисты, оккультисты и Шамбала - Александр Иванович Андреев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 83
Перейти на страницу:
потому совершенно недоступен для ученых, даже самых именитых. Достаточно вспомнить о судьбе тибетской экспедиции П.К. Козлова, снаряженной при поддержке Совнаркома весной 1923 г. и блокированной летом того же года Политбюро во главе со Сталиным, по причине открывшейся «политической неблагонадежности» ее руководителя — бывшего «царского генерала»[273]. Барченко, однако, не терял надежды. В конце 1924 г., после очередного отказа НКИДа, он решил обратиться за помощью к своим «покровителям» из ЧК. Во время одного из визитов симпатичных «чекушников» (Владимирова, Рикса, Отто и Шварца) он рассказал им о созревшем плане — довести до сведения советских вождей о сделанном открытии (синтетический метод Древней науки), что могло бы ускорить решение вопроса об экспедиции, и с этой целью просил свести его с кем-либо «из близко стоящих людей к руководству партии и советского правительства». «Покровители» откликнулись на его просьбу с готовностью и тут же стали припоминать, какие у кого имеются связи наверху. Так, К.Ф. Шварц назвал Барченко фамилии трех лично известных ему лиц: ленинградцев Н.П. Комарова (секретарь президиума Ленгубисполкома) и Я.Г. Озолина (заместитель председателя Губсуда), а также москвича, бывшего руководителя ПЧК, ныне возглавляющего Спецотдел при ОГПУ, Г.И. Бокия. Взвесив все «за» и «против», остановились на кандидатуре последнего, который, таким образом, и должен был стать проводником Барченко в высшие партийно-правительственные сферы.

Дальнейшие события развивались приблизительно так: Барченко написал письмо главе ОГПУ и председателю ВСНХ Ф.Э. Дзержинскому — рассказал о себе и своей работе. Это письмо Владимиров отвез в Москву на Лубянку. В то же время он связался с Бокием, которого знал по прежней работе в ПЧК. В результате через несколько дней в Ленинград приехал заведующий секретно-политическим отделом ОГПУ — возможно, по личному указанию Дзержинского — Я.С. Агранов, который встретился с Барченко на одной их чекистских конспиративных квартир. «В беседе с Аграновым я подробно изложил ему теорию о существовании замкнутого научного коллектива в Центральной Азии и проект установления контактов с обладателями его тайн. Агранов отнесся к моим сообщениям положительно», — так впоследствии рассказал об этой встрече следователям сам А.В. Барченко[274]. Вскоре после этого вернувшийся в Питер Владимиров сообщил Барченко, что переговоры с Бокием прошли успешно и что надлежит выехать в Москву для доклада проекта руководству ОГПУ. Владимиров и Барченко отправились вместе в столицу, где встретились с Аграновым и Бокием. После конфиденциальной беседы с последним А.В. Барченко получил приглашение на коллегию ОГПУ, которой и доложил о своем проекте.

«Заседание коллегии состоялось поздно ночью. Все были сильно утомлены, слушали меня невнимательно. Торопились поскорее кончить с вопросами. В результате при поддержке Бокия и Агранова нам удалось добиться, в общем-то, благоприятного решения о том, чтобы поручить Бокию ознакомиться детально с содержанием моего проекта и, если из него действительно можно извлечь какую-либо пользу, сделать это»[275].

Такова версия событий в изложении Барченко. В ней, однако, отсутствует один важный персонаж — К.Ф. Шварц. Согласно же показаниям Бокия, с визитом к нему в спецотдел в конце 1924 г. явились трое — Владимиров, Шварц (!) и сам ученый. «Они рекомендовали мне его (т. е. Барченко) как талантливого исследователя, сделавшего имеющее чрезвычайно важное политическое значение открытие, и просили меня свести его с руководством ОГПУ с тем, чтобы реализовать его идею»[276]. Со своей стороны Шварц о поездке в Москву к Бокию рассказывал иначе. По его версии, на той памятной встрече в квартире Кондиайнов А.В. Барченко попросил его отвезти начальнику спецотдела написанный им доклад об учении Дуйнхор.

«Я дал свое согласие, и вскоре Барченко мне передал для доставки Бокию пакет, что я и сделал. В Москву я ездил один. Владимиров в Москву уехал на день раньше. Я с ним встретился на другой день, а потом вместе зашли к Бокию, и Владимиров дополнил мою информацию о Барченко»[277].

Таким образом, версия Шварца не согласуется с рассказом Бокия. Складывается впечатление, что ленинградские чекисты посещали Бокия дважды — первый раз без Барченко. Основной визит к начальнику спецотдела втроем — Шварц, Владимиров и Барченко — вероятно, состоялся несколько позднее, после того как Бокий, ознакомившись с докладом Барченко, заинтересовался изложенными идеями и пожелал переговорить с автором. Обе рукописи Барченко — доклад и проект экспедиции в Шамбалу — отыскать в архивах, к сожалению, не удалось.

Несмотря на положительное решение коллегии ОГПУ, организация столь необычной экспедиции встретила немалые трудности. Об этом говорят обнаруженные в архиве К.К. Владимирова две коротенькие записки от ученика Барченко, студента Ленинградского института живых восточных языков (ЛИЖВЯ) Владимира Королева, который, как выясняется, также был напрямую связан с Бокием. В одной из них, датированной 26 марта, Королев сообщает Владимирову (оба в то время находились в Москве): «Был сегодня у Г.И., и разговор с ним оставил у меня плохое впечатление»[278].

Но к середине апреля Бокию, как кажется, удалось решить главную проблему, связанную с финансированием экспедиции. Средства, выделенные ОГПУ, составили весьма внушительную сумму — 100 тысяч рублей (правда, неясно, каких рублей — золотых, серебряных или бумажных). Поверить в это трудно, если только не предположить, что ОГПУ связывало с этой новой экспедицией в Центральную Азию — а речь шла, как мы увидим в дальнейшем, о посещении Тибета и Афганистана — какие-то свои цели. Бокию, несомненно, удалось заинтересовать планами Барченко руководителей ОГПУ — возможно, даже самого Феликса Эдмундовича.

В результате А.В. Барченко расстается с Главнаукой (произошло это, по его собственным словам, вскоре после столкновения с Ольденбургом) и поступает весной 1925 г., очевидно, по протекции Бокия, в научно-технический отдел ВСНХ — организации, которую, как известно, возглавлял по совместительству Дзержинский. Уволился со службы в советско-германском транспортном товариществе «Дерутра» и Владимиров, также собиравшийся принять участие в путешествии. «Я знаю, что перед отъездом своим Вы так или иначе будете у меня, — писала К.К. Владимирову из Сестрорецка в конце апреля его новая пассия В.В. Зощенко. Вы не сможете, не должны уехать куда-то бесконечно далеко, не увидев меня, не простившись со мной»[279]. И еще через несколько дней: «Мне очень грустно, что Вы уезжаете. Я знаю, что вы должны уехать, что Вам нужно ехать, и все-таки… Ведь дела и здесь много, нужного, полезного, большого дела. Но ведь Вы — мечтатель, и Вам нужно чего-то другого, большого… Если же почему-либо отложится Ваша поездка на Восток, я буду рада, если Вы, раз-другой в месяц, можете навестить меня здесь»[280].

Кроме Владимирова отправиться в Шамбалу изъявили желание и члены коммуны-братства Барченко — обе его

1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 83
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?