Крюдер приказал абордажным партиям, стоявшим наготове, спустить шлюпки. Одновременно замигала сигнальная лампа. Норвежцам был передан сигнал: «Не делайте попыток сопротивляться. Бесполезно. И не используйте радио, иначе я открою огонь».

Однако на борту норвежских судов не было никого, кто мог бы прочитать сей грозный приказ. Даже впередсмотрящие отсутствовали. Нигде не было видно ни души. Только несколько масляных ламп покачивались на ледяном ветру.

— После прибытия второго судна парни, должно быть, работали без отдыха, и теперь все спят, — предположил Крюдер. — Что ж, тем лучше.

А тем временем шлюпки с абордажными партиями приближались к норвежским судам: одна — к «Полглимту», другая — к «Оле Веггеру». Остальные двигались к промысловым судам, которые тоже можно было попытаться захватить внезапно.

Создавалось впечатление, что действие разворачивается в некие доисторические времена: мрак, холодное серое море, ледяной ветер, безжизненные суда.

Моряки в шлюпке лейтенанта Баха едва не вылетели в море, когда шлюпка налетела на незамеченного во тьме кита, ожидавшего переработки у борта «Оле Веггера». Моряки поспешно забрались на спину убитого животного и моментально пожалели, что выбрали именно этот способ подъема на борт вражеского судна. Это было хуже, чем идти по льду.

Лейтенанту Баху было уже за пятьдесят, но он был человеком жилистым и необычайно выносливым. Он первым забрался на борт и, взглянув сверху на своих людей, не смог сдержать улыбки. Ну прямо Дикий Запад, подумал он.

— Давайте, парни, — вполголоса проговорил он, — осталось немного.

Немецкие моряки, стараясь, по возможности, соблюдать тишину, разбежались по местам, а Бах направился к каюте капитана, дверь в которую, как он и предполагал, располагалась по правому борту. Почему, интересно, плавучие рыбозаводы в этом отношении должны иметь разные конструкции? Стараясь не шуметь, он открыл дверь. Капитан спал, но не крепко, как и любой капитан в море. Инстинктивно почувствовав опасность, он рванулся к своему кителю, висевшему на спинке стула. Но Бах уже был в каюте и успел отбросить стул, оказавшийся вне пределов досягаемости капитана.

— Спокойно, капитан, — сказал он. — Оставьте оружие на месте. Ваше судно занято немецкой абордажной партией, но у вас и вашей команды не будет никаких неприятностей, если, конечно, вы не будете на этом настаивать.

Потрясенный норвежский капитан, наконец, осознал, что произошло, и попросил разрешения встать и одеться. Бах извлек из его кармана толстый бумажник и пистолет и передал китель капитану.

Полностью одевшись, норвежец представился:

— Андерсен, капитан этого судна.

— Лейтенант Бах, — слегка поклонился немец. — Примите мои извинения за причиненные неудобства, но вы должны понимать, идет война.

Тем временем остальные члены абордажной партии делали свое дело. Они заняли радиорубку, собрали на палубе норвежскую команду. Норвежцев оказалось около 300 человек. Они стояли на палубе, засунув руки в карманы, и мрачно поглядывали на незваных гостей. Некоторые из них были настоящими громилами с плечами широкими, как корма судна.

Уорнинг сообщил с «Полглимта», что там тоже все в порядке. Оба рыбозавода были в руках немцев. Крюдер наблюдал за происходящим в бинокль с мостика «Пингвина».

— Все сработало просто прекрасно, — пробормотал он. — Норвежцы ведут себя как овцы.

Но трое из овец оказались упрямыми. После того как ситуация стала очевидна, три судна подняли якоря и начали двигаться в западном направлении.

Крюдер приказал им вернуться, иначе все они будут потоплены.

«У меня проблемы с машинами, — ответили с одного. — Вернусь позже».

— Черт бы его побрал! — выругался Крюдер. — Уходит!

— Мы в любой момент можем отправить его на дно, — пожал плечами ожидавший приказа артиллерист.

— Разнесите эту посудину ко всем чертям! — воскликнул взбешенный Крюдер. — Нет, подождите. Он все равно не сможет воспользоваться рацией. Слишком далеко.

«Не могу повернуть, — доложили с другого китобоя. — Винт обмотан канатом».

Третий капитан вообще не потрудился ответить, и все три уходили полным ходом.

Крюдер ничего не мог сделать, только открыть огонь и потопить непокорных, но именно этого он и не хотел. Промысловые китобойные суда могли делать до 14 узлов, да и «Пингвин» находился не в том положении, чтобы начинать преследование. Когда он подошел к своей добыче, Крюдер после команды «Полный вперед» дал команду «Полный назад», в результате чего произошла поломка одного из двигателей. Теперь «Пингвин» был беспомощен до окончания ремонта поврежденного двигателя. Крюдер также ни на минуту не забывал, что рядом находится еще один рыбозавод и он должен действовать очень быстро. У него не оставалось времени на преследование маленьких китобойных судов, поэтому, когда их капитаны не подчинились, он просто махнул на это рукой.

Он отдал приказ своим людям убедить норвежцев разделать оставшихся китов и, как только «Пингвин» был готов, повел его в восточном направлении, оставив на рыбозаводе горстку немецких моряков. Численное соотношение между немцами и норвежцами было примерно один к двадцати, поэтому следовало поторопиться, пока последние не осознали, что «Пингвин» будет отсутствовать много дней. В дополнение к этому норвежцы не знали, что «Пингвин» — единственное немецкое судно в регионе. Они, похоже, пребывали в уверенности, что в непосредственной близости находится военный корабль. Слишком уж уверенно вели себя захватчики. В действительности ближайшим к месту событий немецким кораблем был «Адмирал Шеер», до которого было 600 миль. Его командир все еще ожидал радиограммы о том, что Крюдер преследует норвежскую китобойную флотилию и что можно начинать совместную операцию.

«Пингвину» снова повезло. Туман снизил видимость, и он смог застать врасплох третий плавучий рыбозавод — «Пелагос». Обнаружить его оказалось совсем просто: из трубы судна вырвались клубы дыма — команда в поте лица трудилась, перерабатывая добытых китов. Норвежцы и здесь не оказали сопротивления, но на этот раз Крюдер, быстро усваивавший уроки, принял меры предосторожности, чтобы не дать уйти китобойным судам. Как только абордажная партия захватила судно, Крюдер отправил на него Пастора, и тот приказал по-норвежски китобоям возвращаться на базу. Никто из капитанов ничего не заподозрил, услышав чужой голос, поскольку радиотелефон искажал звуки. План сработал. Капитаны китобойных судов были в бешенстве из-за того, что их охоту прервали, но все послушно вернулись к рыбозаводу, волоча за собой убитых китов. А когда они явились на борт «Пелагоса» узнать, что произошло, то оказались лицом к лицу с вооруженными немецкими моряками. На лица этих людей, понявших, как ловко их обманули, стоило посмотреть.

Таким образом, в течение двадцати четырех часов «Пингвин» захватил 40 000 брутто-регистровых тонн, причем это было сделано, как Крюдер и планировал, без единого выстрела.