—Что ты здесь делаешь?

Улыбка сползла с лица Куин.

—У меня работа. И Эсси мне позвонила.

—Зачем?

—Если вместо того, чтобы на меня нападать, ты войдешь в дом, мы вместе все выясним.

Выбора не оставалось. Кэл вошел в уютную гостиную прабабки, где на окнах пышно цвели африканские фиалки; книжные полки, изготовленные отцом Фокса, были заполнены книгами, семейными фотографиями и разнообразными безделушками. На низком столике перед диваном с высокой спинкой, который мать Кэла перетянула прошлой весной, стоял чайный сервиз.

Прабабушка — величественная, словно королева, — сидела в своем любимом кресле.

—Кэл. — Она сжала его руку и подставила щеку для поцелуя. — Я подумала, что ты сегодня занят. Сначала встреча, потом боулинг.

—Встреча закончилась, а за клубом присмотрит папа. Я не видел машины Джинджер.

—Поехала по делам, пока у меня есть компания. Куин наливает чай. Возьми себе чашку в буфете.

—Нет, спасибо. Не хочу. Только что позавтракал.

—Я бы тебя тоже позвала, если бы знала, что ты сегодня свободен.

—Для тебя, бабуля, время всегда найдется.

—Мой любимчик. — Эсси сжала руку Кэла, затем отпустила и взяла протянутую Куин чашку. — Спасибо. Пожалуйста, садитесь — оба. Не будем ходить вокруг да около. Мне нужно знать, не случилось ли вчера вечером, во время танцев, какого-либо инцидента. Около десяти.

Задавая вопрос, она пристально всматривалась в Кэла и, увидев его изменившееся лицо, закрыла глаза.

—Значит, был. — Ее тонкий голос дрожал. — Не знаю, радоваться мне или пугаться. Радоваться, потому что мне показалось, что я сошла с ума. Или бояться, что не сошла. Значит, это не иллюзия, — тихо прибавила она. — То, что я видела.

—Что ты видела?

—Как будто передо мной поднялся занавес. Или рассеялся туман. Мне показалось, что я вижу кровь, но никто ничего не замечал. Ни крови, ни мерзких существ, которые ползали по полу и по столам. — Она помассировала шею. — Мне показалось — видела я не очень четко, — что в воздухе висит какая-то тень. По другую сторону занавеса. Я подумала, что это смерть.

Улыбнувшись, Эсси поднесла ко рту чашку; рука ее не дрожала.

—В моем возрасте нужно быть готовым к встрече со смертью, тут ничего не поделаешь. Но я испугалась этой тени. Потом она пропала, занавес опустился, и все снова пришло в норму.

—Но...

—Почему я ничего не сказала вчера? — предвосхитила его вопрос Эсси. — У тебя на лице все написано, Калеб. Виноваты гордость и страх. Мне хотелось поскорее уйти оттуда, оказаться дома, и твой отец меня отвез. Сон — вот что мне было нужно. А утром я должна была все выяснить.

—Миссис Хоукинс...

—Можешь называть меня Эсси.

—Эсси, с вами уже случалось что-либо подобное?

—Да. Я тебе не говорила, — прибавила она, услышав, как Кэл вполголоса выругался. — Никому не говорила. Это было летом, когда тебе исполнилось десять. Тем первым летом. Я увидела ужасные вещи рядом со своим домом. Просто невероятные. Черная тень превращалась то в человека, то в собаку. Или в жуткую помесь человека и собаки. Дедушка не видел — или не желал видеть. Мне всегда казалось, что не желал. В ту неделю происходили страшные вещи.

Эсси на секунду прикрыла глаза, затем сделала еще один глоток чая, пытаясь успокоиться.

—Соседи, друзья. Что они делали сами с собой и друг с другом. После второй ночи к нам пришел ты. Помнишь, Кэл?

—Да, мэм, помню.

—Ему было десять лет. — Она улыбнулась Куин. — Всего лишь маленький мальчик и двое его друзей. Дети были так напуганы. Я видела и чувствовала их страх, но в то же время они буквально излучали если можно так выразиться — мужество. Ты сказал, что мы с дедушкой должны собрать вещи и какое-то время пожить у вас. Что в городе опасно. Ты не удивился, почему я не стала спорить, не покрутила пальцем у виска и не отправила тебя домой?

—Нет. Слишком много всего происходило вокруг. Я просто хотел защитить вас с дедушкой.

—Каждые семь лет я собирала свои вещи и вещи дедушки, а после его смерти только свои. В этот раз я приеду вместе с Джинджер. Но теперь оно сильнее и началось раньше.

—Я помогу собраться. Прямо сейчас отвезу тебя и Джинджер.

—Нет, думаю, нам пока ничего не грозит. Когда придет время, мы с Джинджер справимся сами. Я хочу, чтобы ты взял дневники. Да, я знаю — мы их читали. Много раз. Но мы что-то пропустили. А теперь у нас есть тот, кто посмотрит на вещи свежим взглядом.

Куин повернулась к Кэлу и, прищурившись, уставилась на него.

—Дневники?

Фокс прогулялся до банка. Никакой необходимости в этом не было, поскольку выгрузить документы из портфеля можно было в любое время — а еще лучше, чтобы клиент сам зашел в его контору и подписал их.

Но ему хотелось выйти на улицу, пройтись и глотнуть свежего воздуха, развеять мрачное настроение.

Пришла пора признаться: он все еще надеялся, что Элис Хоубейкер передумает или ее удастся переубедить. Может, это эгоизм — ну и что? Фокс привык к ней, зависел от нее. Любил ее.

А это значит, у него нет иного выбора, кроме как ее отпустить. И еще: он бы вернул назад, если бы смог, последние двадцать минут, которые провел с ней.

Она едва не сломалась, вспоминал Фокс, вышагивая по улице в своих старых туристических ботинках (сегодня ему не нужно в суд). Но не сломалась. И даже не дрогнула, хотя он давил достаточно сильно. О чем всегда будет жалеть.

«Мы умрем, если останемся». Голос ее срывался, в глазах блестели слезы.

Фокс лишь хотел узнать, почему ей так не терпится уехать, почему с каждым днем она все больше нервничает — до такой степени, что решила ускорить отъезд.

Поэтому он настаивал. И, наконец, миссис Хоубейкер рассказала.

Элис видела свою смерть каждый раз, как только закрывала глаза. Видела, как достает дробовик мужа из сейфа, установленного в его мастерской в подвале. Хладнокровно заряжает. Потом идет наверх через кухню. Тарелки загружены в посудомоечную машину, стол начисто вытерт. Входит в кабинет, где сидит мужчина, с которым она в любви и согласии прожила тридцать шесть лет и которому родила троих детей. Мужчина смотрит бейсбольный матч между «Ориолз» и «Рэд Сокс». «Ориолз» впереди, но «Сокс» вышли на ударную позицию — один игрок на второй базе, один в ауте. Начало шестого периода. Счет 1:2.

Питчер бросает мяч, и она всаживает пулю в затылок мужа, сидящего в своем любимом кресле.

Затем ствол упирается ей в подбородок.

Да, Фокс должен был ее отпустить — и под любым предлогом уйти из конторы, потому что Элис не хотела видеть его, пока снова не возьмет себя в руки.