– Ты все равно ничего не добьешься, – насмешливо сказал он Бьюику, лезшему из кожи вон, чтобы унизить его. – А возвращением моей жены тебе так или иначе придется скоро заняться. Как только о случившемся узнает ее брат, можешь быть уверен, он всех поставит на ноги.

Бьюик побелел от ярости и дал очередной знак сержанту с квадратной челюстью и накачанными мышцами. Дамиан снова почувствовал, как у него взорвалась голова от боли. Он подумал об Александре. Представил ее замечательное лицо и мысленно помолился о ее спасении. Последнее, что проплыло в его сознании, это ее глаза, полные слез. Он окончательно отключился, когда могучие кулаки сержанта взялись снова молотить его истерзанное тело.

– Между прочим, мерзавец прав.

Эти слова принадлежали лейтенанту Ричарду Осборну, худосочному, жесткому человеку. Лейтенант был помощником Бьюика и его ближайшим другом. Разговор происходил в одной из адъютантских казарм Фолкстона, опрятной комнате с белыми стенами и небольшим количеством мебели. Бьюик прохаживался возле камина и прикидывал, что делать дальше.

– Как только в Лондоне узнают, что женщина попала в плен, – сказал Осборн, – с нас головы снимут.

Снимут. Как пить дать. Слова лейтенанта врезались Бьюику в мозг. Буйный норов полковника в отставке Гаррика мог нагнать страх даже на самого стойкого человека. Так что Бьюик понимал, что Осборн близок к истине.

– Черт побери, как мне не хочется отпускать этого сукина сына.

Бьюик подошел к буфету и налил им обоим бренди. Он протянул Осборну стакан и сделал глоток из своего. Заметив кусочек нитки, прилипшей к его алой тунике, он отцепил его и отбросил в сторону.

Лейтенант отпил бренди.

– Я вас прекрасно понимаю, – сказал он, – но тут уж ничего не поделаешь.

Бьюик знал, что его помощник прав, но ему не хотелось сдавать позиции.

– Курьер уже вернулся? – спросил он.

– Нет, но должен вот-вот появиться, – ответил Осборн. – Я сам его жду.

– Думаю, переговоры прошли успешно. Французы примут наши условия. Время и место встречи должны их устроить.

– Естественно. Это почти рядом с Фэлоном. Этот участок побережья они знают как свои пять пальцев.

– Наверное, – согласился Бьюик. Он отхлебнул бренди и стал любоваться янтарной жидкостью, болтая ее в стакане. И вдруг улыбнулся, чувствуя, как стихает раздражение и вместо него зарождается возбуждение. – Но будем надеяться, что кое-чего они не учтут. Возможно, они еще не знают про пещеры, что расположены под скалами вокруг мыса.

– Пещеры?

– Ну да. А что вы думаете, Ричард! Может быть, у нас в руках окажутся и девушка, и… предатель!

Лицо Осборна выражало неуверенность, тогда как Бьюик улыбался. Он смотрел на свое отражение в зеркале и уже видел блеск золота на мундире. Продвижение по службе было ему почти обеспечено. В эту минуту он считал, что игра сделана.

Александра остановилась перед лестницей, стараясь дышать размеренно и пытаясь успокоиться. Что готовит ей грядущий день?

Из кухни долетал аромат свежеиспеченного хлеба. Слышалась французская речь. Кухарка непрерывно отчитывала провинившегося сынишку.

Держась за перила, Александра спустилась в комнаты. Это был хоть и небольшой, но очень удобный фермерский дом, с толстыми стенами из белого камня, черепичной крышей, хорошей мебелью и безукоризненной чистотой внутри.

– Так. Я вижу, вы уже готовы. Хорошо. Надеюсь, пребывание в этом доме не оставит у вас слишком неприятных воспоминаний?

«Слишком неприятных воспоминаний». Она пристально посмотрела на мужчину, стоявшего внизу лестницы, и заставила себя улыбнуться.

– Грех жаловаться, господин Годен. Вы были исключительно гостеприимны и благожелательны. Тем более с учетом обстоятельств. Я очень благодарна вам и полковнику Лафону.

Минула неделя с тех пор, как лодки пристали к берегу у небольшого рыбацкого поселка южнее Булони. Александру поселили в доме человека по имени Андре Годен, хотя слово «поселили» не вполне соответствовало данному случаю.

Если говорить точно, то она находилась под домашним арестом.

– Прелестная женщина – всегда желанный гость в доме. Вы не согласны, крошка? А политика – дело второе.

Господин Годен, немолодой мужчина с копной седых волос, круглый как бочка, олицетворял собой терпение и отеческую заботу. Пока Александра жила в его доме, он мирился с ее неуравновешенным характером. Он не обращал внимания на требования отпустить ее и не сердился, когда женщина раздражалась или пребывала в дурном настроении.

– Насколько мое присутствие здесь оказалось желанным, не знаю, – сказала она, – но мне было у вас комфортно, и за это вам большое спасибо.

– А за приятную компанию? Разве вас так уж тяготило наше общество?

Услышав этот вопрос, она улыбнулась самым искренним образом. На такого человека, как Годен, невозможно было обижаться. Хотя его патриотизм не вызывал сомнений, он сочувственно относился к ее положению и тем самым вселял в нее уверенность. Вместо ожидаемой грубости она встретила мягкость и доброжелательность, принесшие облегчение ее душе. Как только она ступила на порог его дома, Годен заявил, что здесь она не встретит жестокого обращения. От него Александра узнала, что рано или поздно ее отправят обратно в Англию, а мужа доставят во Францию.

– Вы будете сожалеть о разлуке с ним? – спросил однажды француз, застав ее у окна.

На далеких холмах, расположенных намного выше Булони, был виден старинный замок с ветхими стенами.

– Мой муж – предатель. Мне бы надо желать, чтобы его посадили в тюрьму, а я…

– Что?

– Я скучаю по нему. Мне будет недоставать его. Я знаю, что мне следует забыть его, но не могу ничего с собой поделать.

– Может быть, когда закончится война, вы воссоединитесь во Франции.

– Нет, мсье Годен, это невозможно.

Александра знала, что не сможет вернуться к нему. Если даже она и нужна Дамиану, он наверняка не станет с ней жить после того, что она сделала.

Француз вздохнул и сдвинул густые седые брови. Его лоб сразу покрылся рябью морщин.

– Злая это штука – война, не правда ли?

– Да мсье, действительно, очень злая.

Так она сказала тогда и так же думала сейчас, стоя у крыльца.

На ней было то же коричневое шерстяное платье, в котором ее схватили в ту ночь на берегу. Только теперь оно было отстирано и выглажено, так же как и ее тяжелая накидка.

Господин Годен притронулся к ее руке и мягко пожал ее.

– Может, еще когда-нибудь встретимся. Она улыбнулась:

– Я была бы рада.

– Будем надеяться, Господь поможет вам.

– Спасибо, мсье. Если бы все французы были такие, как вы, нашим странам не пришлось бы воевать.