— Ты поганый парень, — сказал Карлуш, спокойно выдержав его взгляд.

— Не будь ты тем, что ты есть, — сказал я, — не стал бы ты отвечать согласием, когда пятнадцатилетняя девчонка предложила тебе секс втроем, да к тому же в извращенной форме!

— Не было никакой извращенной формы! — выкрикнул он.

— Ты бы на это не пошел. Решил бы, что девочка не в себе. Ты же учишься на психолога, в конце-то концов! Ты бы понял, что такое поведение ненормально. Не будь ты таким подонком, ты бы помог девочке. Поговорил бы с ее родителями. Нашел бы ей врача. Но это все не для тебя, Валентин, да? Ведь человек-то ты дерьмовый. Глядишь на такую вот девчонку, а сам думаешь: попользуюсь-ка я ею, втопчу ее в грязь и словлю кайф!

— И только из-за того, что я не сказал, что обожаю свою мать, делать такие выводы! Смело мыслите, инспектор, очень смело!

— Но вчерашнюю встречу ты устроил именно ради этого, правда? Чтобы опустить Катарину до собственного уровня. Теперь остается только выяснить, не возникла ли у тебя мысль сделать и следующий шаг — убить девушку.

— Ну, для этого вам еще пахать и пахать!

— Ладно, пока что проведешь выходные в обезьяннике. Посмотрим, не освежит ли это твою память. А я тем временем получу разрешение на обыск в твоей комнате.

Двумя пальцами Валентин провел себе по носу, смахивая на пол капли пота. Он покачал головой, и я понял, что заботят его не те две ночи, которые ему предстоит провести в клетке.

Суббота, 13 июня 199…

Пансион «Нуну», Руа-да-Глория, Лиссабон, Португалия.

За Валентином прибыла полицейская машина. С ней я отправил и Карлуша получить ордер на обыск. Жорже снял целлофановую обертку с третьей за день пачки сигарет, а я вынул фотографию Катарины.

— Вы еще не покончили с этим? — спросил он, закуривая.

— А вы что, Жорже, недавно резко похудели?

— Болел. Подозревали, что у меня рак.

— А что оказалось?

— Просто плеврит.

— Зато помогает сбросить лишний вес, правда?

— Можете со мной не церемониться. Другие-то не церемонятся.

— Вы ведь человек наблюдательный и разбираетесь в людях?

— Да уж, кто только не проходил перед моей конторкой.

— Всю жизнь на этой работе? Другой не знали?

— Нет, пожалуй.

— Агентом были?

— Если и был, то так давно, что помнить этого никак не могу.

— Но кое-что небось крепко вам в память врезалось.

— Еще бы. Сувениров полно. Загляните как-нибудь ко мне, когда я не так занят буду. Я вам их покажу.

— А девушку эту помните? — спросил я, бросив ему на конторку фотографию. — Она здесь у вас побывала днем в пятницу с тем парнем и еще одним.

Наверно, у Жорже заслезились глаза, потому что он тут же отвел их, едва взглянув на снимок.

— Послушайте, инспектор, у меня репутация человека неболтливого. Если станет известно, что моя слабая память внезапно улучшилась и я играю в вопросы-ответы с полицией, заведение вмиг прогорит.

— Похоже, оно и сейчас не ломится от клиентов.

— Думаю, вы меня понимаете.

— Пожалуй, стоит к вам прислать проверочку.

— А почему так важно, чтобы я ее вспомнил?

— Через пять часов после того, как она отсюда вышла, она погибла. Ее убили.

Брови Жорже на секунду взлетели.

— Когда?

— Не смешите. Я же только что вам это сказал. В пятницу, днем, в шесть или шесть тридцать.

— В Лиссабоне?

— Возможно. Но тело нашли на берегу в Пасу-де-Аркуше.

Он кивнул и вытер тыльной стороной ладони небритые щеки.

— В обед в пятницу она была здесь. Вы уже знаете это, вы же допросили парня. Еще один здесь с ней был… Тоже студент.

— Откуда вы знаете?

— У меня же ключи, инспектор. Все проходят мимо меня… даже полицейские.

— Могу я от вас позвонить?

Я набрал домашний телефон учительницы Катарины. Она ответила сразу, будто ждала звонка. Я попросил ее уделить мне час времени. Она сказала, что будет дома. Я направился к лестнице, чувствуя на себе неотступный взгляд Жорже. Сделав два шага по лестнице, я услышал его вздох.

— Эту девушку вы здесь раньше видели? — обернувшись, спросил я.

Жорже перелистнул газетную страницу и опять поднес к губам сигарету.

— Вы слышали вопрос, Жорже?

— Слышал. И телефонный разговор ваш слышал. Слышал, что она еще в школе учится.

— Ей нет и шестнадцати, Жорже.

Он покачал головой, похоже, не слишком удивившись тому, до чего докатился мир.

— Она сюда довольно часто наведывалась. По пятницам, в обеденное время. С марта или апреля, по-моему.

— Так она проституцией занималась?

— Ну не поспать же здесь в одиночестве она сюда приходила, если вы про это подумали, — сказал Жорже, прикуривая новую сигарету от предыдущей. — Теперь девушки не такие, как прежде. Чистенькие, хорошо одетые, воспитанные. А сюда приходят подзаработать на карманные расходы, чтобы потом просадить их в выходные. Неохота им объясняться с папашей, зачем им понадобились тридцать тысяч эскудо на один субботний вечер. Профессионалки тоже это знают. Вот выйдете на улицу — понаблюдайте. Если девушка в короткой юбке и слоняется без дела, заклюют. Если вас интересует мое мнение… хотя сейчас оно, правду сказать, мало кого интересует, здесь всему виной героин.

— Вы кого-нибудь из ее клиентов знаете?

Жорже кинул на меня грустный взгляд и, словно извиняясь, постучал себя по виску.

— Сколько раз ваше заведение прикрывали?

— Ни разу, если только до…

— Хватит, Жорже. Надоело!

— Послушайте, инспектор, я же сотрудничаю со следствием! И в конце концов отвечаю на ваши вопросы…

— А можно, чтобы не в конце концов, а сразу?

Он задумался, явно мечтая поскорее от меня отделаться.

— Я вам скажу одну вещь. Не бог весть что, но, может, после этого вы все-таки от меня отстанете.

— Не обещаю.

— Вы не первый, кто интересуется этой девушкой. Я имею в виду — задает мне вопросы о ней.

— Вы говорите о каком-то другом полицейском?

— Возможно.

— Давайте выкладывайте, Жорже! Хватит тянуть! Это как зуб выдернуть.

— Мне показалось, он из полиции. Но удостоверения не показал, и я не стал ему ничего говорить.