Впрочем, на норвежском направлении были не только победы. Майор Михаил Бутков из первого главного управления КГБ, который бежал на Запад в 1991 году, рассказал, как его коллеги по резидентуре создавали обширную агентуру путем мнимой вербовки людей. Некоторые норвежцы и не подозревали о том, что в досье советской разведки они числились агентами…

Председатель КГБ Семичастный ценил своих разведчиков. Но между Семичастным и Сахаровским была большая разница в возрасте. Владимир Ефимович захотел посадить на это место более молодого человека.

Он перевел первым замом в разведку председателя комитета госбезопасности Литвы генерал-майора Альфонсаса Бернардовича Рандакявичуса, бывшего секретаря республиканского ЦК комсомола, потом армейского политработника. Рандакявичус производил приятное впечатление своей балтийской обходительностью, но не знал иностранных языков, поскольку окончил только в 1952 году трехгодичную Высшую партийную школу при ЦК ВКП/б/, и не был сведущ в мировой политике. Так что через несколько лет его вернули в Вильнюс. В КГБ не вернули, место было занято, его сделали республиканским министром юстиции.

Неожиданно Семичастный предложил сделать начальником разведки Леонида Митрофановича Замятина, в то время работавшего в министерстве иностранных дел (потом он стал генеральным директором ТАСС, заведующим отделом ЦК, вошел в ближайшее окружение Брежнева). Замятин был человеком энергичным, волевым и напористым. Как профессиональный дипломат, работавший за границей, разумеется, разбирался в иностранных делах.

Семичастный даже обговорил это назначение с Брежневым. Леонид Митрофанович Замятин рассказывал мне, что кое-кто из членов Политбюро успел поздравить его с новым креслом. Но в мае 1967 года Семичастного поменяли на Андропова, и вопрос о смене начальника разведки отложили на несколько лет.

При Сахаровском разведка приняла участие в подготовке ввода советских войск в Чехословакию в 1968 году, чтобы помешать чехам и словакам установить в своей стране политическую демократию. По мнению Анатолия Сергеевича Черняева, который много лет проработал в международном отделе ЦК КПСС, решающую роль сыграла информация, поступавшая из Праги. Массированно и во все возрастающем масштабе она создавала впечатление, что в Чехословакии зреет предательство социализма.

В кампании дезинформации использовалась и пресса социалистических стран, на которую потом для убедительности ссылались советские газеты. В газете «Берлинер цайтунг» появилось сообщение о том, что в Праге обнаружены восемь американских танков.

«Это “сообщение”, – писал тогдашний начальник разведки ГДР генерал Маркус Вольф, – было подсунуто редакции советской стороной без нашего ведома. В действительности в Праге проводились натурные съемки фильма “Ремагенский мост”. Танков не было, была кучка статистов в американской форме. Тогда я интерпретировал столь несерьезную акцию как признак неуверенности Москвы. Западные собеседники спрашивали меня напрямик: не следует ли предположить, что “утка” с танками задумана как алиби на случай советской интервенции? Такую возможность я посчитал абсурдом, ребячеством».

История с мнимыми американскими танками – лишь один пример неуклюжей работы службы дезинформации КГБ, которая пыталась доказать, что происходящее в Чехословакии это результат действий западных спецслужб и что армии НАТО уже готовы войти на территорию страны.

Оперативную группу КГБ, составленную из офицеров различных управлений, во время вторжения в Чехословакию возглавил генерал Георгий Карпович Цинев, начальник главного управления контрразведки. Он расположился в советском посольстве в Праге и постоянно разговаривал с Андроповым по ВЧ – узел правительственной междугородней связи оперативно развернули в посольском подвале.

Для Андропова «пражская весна» – попытка чехов и словаков построить «социализм с человеческим лицом» – была повторением венгерских событий. Действовать следовало быстро и жестко. Андропов был инициатором самых жестких и репрессивных мер, писал помощник Брежнева по международным делам Андрей Михайлович Александров-Агентов. В Чехословакии Андропов сделал ставку на быстрый шоковый эффект, надеясь испугать чехов, но разведка промахнулась: ввод войск ничего не решил.

Один из членов дубчековского руководства Зденек Млынарж позднее во всех деталях описал августовский день 1968 года, когда советские солдаты с оружием в руках вошли в здание ЦК компартии Чехословакии. И он думал: да это же те самые солдаты, которых ты с восторгом встречал в мае 1945 года! Это они сейчас нацелят на тебя свои автоматы. И он сразу вспомнил, как во время Второй мировой войны немецкие патрули прочесывали Прагу. С этой минуты для него исчезла разница между теми и этими солдатами – все они были оккупантами…

Народ – за малым исключением – не оказал вооруженного сопротивления, но и не захотел сотрудничать с оккупационными войсками. Отказались санкционировать ввод войск и руководители страны во главе с Александром Дубчеком.

Начальник разведки Сахаровский находился в Москве. Всю ночь, пока шел ввод войск, он находился в своем кабинете на Лубянке.

– Можно ли считать, что первоначальный сценарий отпал? – спросил его по телефону Валентин Фалин, которому Громыко поручил следить за развитием событий.

– Если не обманываться, то надо исходить из самого неблагоприятного допущения, – честно ответил Сахаровский. – Весьма осложняется проведение плана операции в самой Чехословакии. Черник и Дубчек, не говоря о уже о Смрковском, не пойдут на сотрудничество.

Александр Дубчек был первым секретарем ЦК компартии, Олдржих Черник – главой правительства, Йозеф Смрковский – председателем Национального собрания.

В два часа ночи Фалин разбудил Громыко – министр иностранных дел тоже не поехал домой, а вздремнул в комнате отдыха. Фалин изложил услышанное от Сахаровского.

– Гладко было на бумаге, – буркнул министр. – Известил комитет высшее руководство?

– Этого аспекта Сахаровский не касался. Надо полагать, известил…

Сахаровский был суровым и требовательным руководителем. Много работал, но не обрел качеств царедворца. Ему не хватало образования, знания языков и заграничной жизни. Он представлял себе только обстановку в социалистических странах. В несоциалистической стране он побывал один-единственный раз – в марте 1970 года приехал в Египет.

Грустно сказал сопровождавшему его Вадиму Кирпиченко, резиденту в Каире:

– Да, поздновато я начал ездить по заграницам!

Новый председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов решил, что на столь важном посту ему нужен другой человек. Андропов убрал Сахаровского из разведки, воспользовавшись громким провалом его службы, когда сотрудник лондонской резидентуры Олег Лялин ушел к англичанам. В июле 1971 года Сахаровского освободили от должности. Несколько лет он числился старшим консультантом группы консультантов при председателе КГБ.

В феврале 1975 года Сахаровский вышел в отставку. Скончался 12 ноября 1983 года. Похоронили его на Новодевичьем кладбище.