Наша Мэри провела детство в четырех стенах родного дома на окраине Лондона. Ее не отправили в школу, к ней не приглашали домашних учителей, и у нее почти не было друзей и кого бы то ни было, чтобы общаться. Отец находился в разъездах, бледная, словно призрак, мать лежала в постели на верхнем этаже. Компанию Мэри составляли ее младший братишка Чарльз, няня и повар. Позже Мэри описывала свой дом как долину смерти, где вдали от обычных людей бродили бесплотные тени. В обычных условиях девочку из семьи среднего класса мать научила бы как минимум чтению, рисованию и игре на фортепиано. Но такими умениями мать Мэри не обладала – она с трудом складывала буквы.

С малых лет Мэри пришлось взвалить на себя заботы по хозяйству и уход за матерью, а в таких условиях ее единственной стезей и мог стать только уход за ближними и прислуживание членам семьи. Однако у Мэри имелась одна черта, наличие которой у женщин не поощрялось: любопытство. Достоверно неизвестно, как Мэри обучилась чтению – возможно, ее научил посещавший школу брат, – но все свободное время она проводила в отцовской библиотеке. В роду отца были известные писатели. Обширная библиотека содержала книги из разных областей знаний, и понемногу за несколько лет Мэри усвоила латынь, физику, химию, математику, технику, биологию и социальные науки – эти предметы в Викторианскую эпоху девочкам не преподавались. Если предположить, что образцами возможных ролей в обществе для Мэри могла стать мать, вечно лежащая в постели, слабая и зависимая, или отец, образованный путешественник, то несложно представить, на кого она стала ориентироваться. Превыше всего Мэри восхищалась своим отсутствующим родителем и его полной приключений жизнью, поглощала посылаемые отцом из разных экзотических уголков планеты письма, равно как и найденные ею в библиотеке воспоминания путешественников. Возможно – почему нет, – на книжной полке она натолкнулась и на книги Изабеллы Бёрд. Хотя Мэри вряд ли об этом знала, но ее отец, однажды путешествуя по Скалистым горам, наткнулся на раненого Маунтина Джима, этого одноглазого друга Изабеллы, и спас его из лап смерти. Однако Мэри была привязана к постели матери. В двадцать лет она ухаживала за ней днем и ночью. Мать соглашалась есть только с ее рук. Только Мэри разрешалось выгуливать ее на кресле-каталке в ближайшем парке. В свободное время Мэри изучала математику, читала Дарвина и выполняла роль секретаря отца, когда тот приезжал домой. Отец привозил из путешествий дневники и заметки с целью придать им вид научных публикаций. Ухажеров, флирта и какого-либо намека на влюбленность в жизни Мэри не было и в помине. В 23 года она отправилась вместе с семьей к своей подруге в Уэльс, впервые покинув дом. Но уже через пару дней Мэри получила телеграмму, что состояние ее матери ухудшилось, и ей пришлось срочно вернуться. Весной 1888 года Мэри поехала в свой первый в жизни отпуск в Париж на неделю, к ее возвращению состояние матери вновь ухудшилось. Мэри не могла отлучиться из дома более чем на два часа. В 1890 году мать перенесла удар, лишивший ее дара речи и сделавший недвижимой. Теперь Мэри пришлось кормить ее, купать и делать все за матушку. В феврале 1892 года неожиданно умер ее отец, в апреле за ним последовала и мать. Мэри было 29 лет. Она была сломлена горем, но наконец свободна.

Похоронив родителей, Мэри решила отправиться куда-нибудь, чтобы прийти в себя. Кто-то из друзей семьи порекомендовал ей Мадейру, но Мэри она показалась слишком цивилизованным местом, а такие варианты, как курорты юга Франции или Италии, она даже не рассматривала. Мэри начала понимать всю прелесть неожиданно обретенной ею свободы и решила поехать на Канары, которые в те времена считались весьма экзотическим местом. Это случилось летом 1892 года. Путь на судне из Ливерпуля до Тенерифе занял семь дней. Мэри провела на Канарах несколько недель: изучала острова, поднималась к кратеру вулкана (ей пришлось заночевать в пути, потому что она неправильно оценила продолжительность пути). Лучшим результатом поездки для нее стало то, что на Канарах делали остановку все корабли, шедшие из Европы в Африку. Мэри знакомилась с коммерсантами, миссионерами и чиновниками побережья Западной Африки и с больными желтухой, малярией и лихорадкой черной воды, которых отправляли из Африки на Канары выздоравливать или умирать.

И когда Мэри вернулась в Англию, у нее созрело решение отправиться в Западную Африку.

В XIX веке Африка была объектом страстных мечтаний западного человека. Умы многих людей волновали ее неизученные районы и природные ресурсы. Вторая половина столетия стала золотой эпохой путешественников и исследователей. В то время было отмечено поиском решений тайн природы. Одной из таких научных загадок, к примеру, стал поиск истоков Нила. В глубь Африки двигались вдоль рек. Путешествия были сопряжены со многими смертельными опасностями. Члены экспедиций страдали от малярии, паразитов, жутких тропических болезней. Заболевших несли на носилках сквозь джунгли, многие погибали. В 1858 году Ричард Бертон и Джон Спик открыли озеро Танганьика. Спик также открыл озеро Виктория. В 1864 году Сэмюель Бейкер и его будущая супруга открыли озеро Альберт. Когда миссионер, врач и путешественник Дэвид Ливингстон исчез во время поисков истоков Нила, газета «Нью-Йорк геральд» отправила на его поиски молодого журналиста Генри Мортона Стэнли. Возможно, девятилетняя Мэри могла прочитать в газетах репортаж о встрече Стэнли и Ливингстона на берегу озера Танганьика (доктор Ливингстон, я полагаю?), о смерти Ливингстона в отдаленной деревушке в Центральной Африке через два года и о том, как двое верных слуг-африканцев похоронили сначала его сердце, а затем восемь месяцев несли его забальзамированное тело до побережья, откуда потом его отправили в Англию и захоронили в Вестминстерском аббатстве.

К 1885 году империализм западных государств достиг апогея. Державы Старого Света решили поделить Африку между собой, для чего была созвана конференция в Берлине. На это абсурдное мероприятие не пригласили ни одного африканца – более того, дипломаты, ни разу не ступавшие ногой на Черный континент, нарезали его по своему вкусу. Экономические перспективы Африки виделись весьма привлекательными, так что помимо исследователей и путешественников туда потянулись разного рода авантюристы, коммерсанты, скупавшие слоновую кость, пальмовое масло, каучук и какао, выменивавшие их на алкоголь, рыболовные крючки и стеклянные бусы. На рекламных плакатах пароходных компаний той поры под изображением здоровающихся за руку африканца и европейца, обряженного в римский шлем, читаем: «Из Ливерпуля в Западную Африку – Лагос Экспресс – каждую вторую неделю». Их окружали слоны, львы и деревянные ящики, до отказа набитые самыми привлекательными товарами.

Мэри тоже захотелось туда.

Только вот ее семейные обязанности со смертью родителей никуда не делись. Теперь она, незамужняя сестра, вынуждена была прислуживать своему капризному и требовательному брату Чарльзу – готовить, стирать, вести хозяйство в качестве экономки. К счастью, брат тоже любил путешествия, так что всякий раз, когда он куда-нибудь отправлялся, Мэри заодно бронировала билеты и себе. Как-то ей пришлось целый год ждать его поездки. За это время они успели перебраться в Лондон, и Мэри отучилась на курсах сестер милосердия, где освоила оказание первой помощи при укусе змеи и узнала, как лечить тропические болезни.