До того момента я всегда работал с людьми, полностью вовлечёнными в дело. Оглядываясь назад, понимаешь, что Йэн был не из их числа. Думаю, он приятно проводил с нами время и делал настолько хорошо, насколько мог, но он знал, что собирается уйти. И мы никогда не рассчитывали: о, он с нами будет лет десять. Этим составом мы просто проверяли, что из этого получится. Мы выпустили один альбом, год гастролировали, и всё. До самого последнего момента мы не знали, что Йэн собирается обратно в Deep Purple, но всё шло к тому. Быть в Purple, вот его предназначение. Мы в действительности и не думали всерьёз о записи второго совместного альбома, у нас никогда не было раздоров, мы отлично ладили и до сих пор ладим. Мы фантастически провели время и прикалывались больше, чем когда-либо. Мы просто жили изо дня в день. И последний из таких дней наступил в марте 1984-го, когда мы дали завершающий концерт в Массачусетсе.

Это был финиш для Йэна, и для Бива тоже.

Непосредственно после того, как ушёл Гиллан, мы встретились с Оззи обсудить, не собрать ли нам вновь старую команду. Так случалось раз или два, когда мы рассматривали возможность его возвращения. Если бы дело было только в нас, то это бы произошло. Но Дон не хотел иметь ничего общего с Шарон, а Шарон не желала иметь дел с Доном. Во всём было виновато вечное недовольство менеджмента какими-то деталями, и это не давало нам сделать то, что мы хотели.

Нам всё еще был нужен новый вокалист, поэтому в Лос-Анджелесе мы с Гизером опять отслушивали плёнки, целые коробки плёнок, присланных молодыми ребятами, мечтавшими присоединиться к Black Sabbath. Один из них, Рон Кил (ron Keel), выслал кассету, и я сказал Гизеру: “Этот парень довольно неплох. Послушай его.”

Он прокрутил запись и ответил: “О, да!”

Мы пообедали с ним, выпили. И по ходу вечера я сказал Рону: “Мне очень понравилось то, что ты прислал.”

“О, благодарю.”

Я продолжил: “Там был третий трек, то-то и то-то...”

А он мне: “А это не я.”

“Что значит не ты? Это было на твоей плёнке!”

Он ответил: “Так я был на другой стороне.”

Он прислал плёнку со своей записью на одной стороне, на второй был другой вокалист. Мы явно тут дали маху. Вообще-то у Рона позже сложилась неплохая карьера, так ка он достаточно добротный вокалист. Просто он не был тем, кого мы искали. Мы так и не выяснили, кто был вторым парнем, но после этого случая с нас было достаточно, так что мы наняли продюсера, который проверял вокалистов, приславших приличные записи. Это как в “Х-Факторе”: вы имеете дело с тьмой малолеток, которые поют в душе и полагают, что они круты. Большинство из них было полным отстоем.

Мы хотели кого-то, кто выглядел бы соответствующе, обладал бы хорошим голосом и был в состоянии петь старые песни, так как это то, что люди хотят слышать, кроме всего прочего. Когда пришёл Ронни, он сильно отличался от Оззи, но в то же время он мог петь все эти старые вещи, по-своему, но они звучали правильно. Большинство людей, которых мы пробовали, просто не так звучали. Многие не могли брать высокие ноты. Если так подумать, то как раз это мог делать Майкл Болтон.

Самым многообещающим кандидатурам мы давали больше времени. Вроде Дэвида Донато (David Donato), которому мы дали пару недель, чтобы обосноваться. Кроме того, мы записали с ним несколько треков. Одной из песен была “No Way Out”, которая, после множества изменений, превратилась в “The Shining” с альбома “Eternal Idol”. Другой вокал, другой текст, другая аранжировка, но тот же вступительный рифф. Дейв выглядел в тему и был довольно милым парнем, но у него был слегка странный, высокий голос. Мы ещё не определились, а Дон уже отдал фотки в журнал “Kerrang!”, несмотря на то, что мы твердили: “Мы не хотим обнародовать это, ничего еще не решено!”

После окончания тура “Born Again” я снял дом в Бел-Эйре. Это было прекрасное место, но я постоянно слышал шум, разговоры людей, стуки посреди ночи. Я осмотрел все вокруг дома, но там никого не было.

“Чёрт меня раздери, откуда же это разносится?”

Случались странные штуки. Однажды вечером я приехал домой с репетиции, прошёл на кухню и обнаружил целую косу волос на кухонном столе, пару футов в длину. Вроде хвоста пони.

“Откуда она взялась?”

Другим вечером я вернулся домой и нашёл такую же штуку, обёрнутую вокруг ручки на входной двери. Объяснить этого я не мог.

Я никак не думал, что разговоры доносятся из дома. Я звонил в полицию Бел-Эйра всякий раз, когда слышал их. Поначалу они приезжали, осматривались вокруг дома: ничего. Но они никогда не проверяли чердак. Спустя некоторое время они приезжали и: “О, опять этот.”

Меня настолько это напрягало, что я даже оставался у своего друга несколько раз. У него там была чёртова оружейная палата. Револьверы, помповые дробовики, прямо как в кино, маленький пистолет в книжке. Он сказал: “Я пойду с тобой, и мы поглядим. Прихвачу с собой пушку.”

Так он и сделал. Он просидел в гостиной всю ночь. Но ничего не произошло. Я подумал: он наверное теперь думает, что я спятил. Он уехал, а на следующий день всё началось по новой.

После этого я нанял охранника. Из сауны просматривался бассейн, поэтому я разместил его там. Я попросил его: “Если что-то заметишь, дай знать.”

Спустя какое-то время он поднял меня и сказал: “Эй, чувак, я не могу торчать тут всю ночь!”

Я прошептал: “Тссс, нам надо кое-кого поймать!”

Я пошёл на крайние меры, что бы узнать, кто были эти люди. После того, как охранник ушёл, я позвал одного из ребят из нашей команды побыть со мной, но он так громко храпел, что не мог ничего больше услышать. Наконец Марк дал мне магнум. Я спал с этой огромной пушкой в руке. Однажды ночью я услышал неприятный шум. Я подхватил пушку Марка и бросился к машине, без рубахи, и, когда я отъезжал, увидел лица в окне кухни, смотревшие на меня. Я перепугался. Я направился прямиком в полицию, они приехали и: ничего. Они исчезли!

Потом я обнаружил, что проводка от сигнализации обрезана внутри дома. Мне следовало свалить, но со мной остался Джефф Николлс. Я просто хотел, чтобы хоть кто-то-то хоть что-то увидел, чтобы доказать, что я не сумасшедший. Я действительно уже думал, что я сдурел, и все так считали.

Как-то ночью мы с Джеффом были в гостиной в два часа после полуночи и увидели парня, бегущего по газону.

Грёбанный ад, наконец-то!

Я взял свой пистолет, и мы медленно открыли дверь. Мы выскользнули наружу и проползли по траве. Дом был выстроен на холме, и мы услышали разговор где-то внизу. Я прошептал Джеффу: “Ну ладно, у меня пушка, и когда они поднимутся...”

Мы пролежали там около часа, ожидая, когда появятся эти люди, и тут заработали оросители. Это было, словно в пародиях Лаурела и Харди (Laurel and Hardy), мы оба заорали: “Аааа!”