меня слушал, то уже понял, что егерь с псиной сейчас у тебя за спиной. Потому двинуться к реке — лучшее решение, ведь на каменистом берегу наш след быстро потеряется. Сегодня тепло и солнечно, поэтому твой запах над рекою быстро пропадет, и ищейка потеряет след. Как я и сказала, он тебя преследует, но и сам не знает, на чей след напала псина.

Не имея сил спорить, Рэй согласился, и спустя время они оказались возле спокойного русла реки, берега́ которого были обложены крупными серыми булыжниками.

Они шли пару часов, пока небесное светило мерно снижалось, примешивая в свет всё больше рыжих красок. Девушка сощурилась, глядя на вечернее солнце, против которого они шагали.

— Что не так?

— Ярило, — ответила она, имея в виду летнее солнце. — Ненавижу этот чёрмный14 цвет. У зимнего Хорса он почти белый, но летом, когда на небе Ярило, каждый вечер полнится этой ржавчиной.

— А мне нравится. Как и зеленоватое небо, что проявилось с приходом лета. На моей планете нет таких столь насыщенных закатов. В первые дни, когда я только оказался в лагере, мне нравилось смотреть закаты и восходы. Яркий оттенок почему-то внушал надежду.

Рыжая скривилась:

— Это уже хандра? Ты, видно, еще тот зануда.

Рэй сбавил шаг, облизнул обветренные губы.

— Прости, я очень хочу пить. Вода в реке пригодна?

Девчонка повернула голову, безусловно удовлетворенная вопросом.

— Ужель? Тебе, великому путешественнику, требуется совет безродной бродяжки?

— Знал, что не дождусь от тебя ответа.

Та ухмыльнулась и стала отходить от реки обратно в лесной стан.

— Идем, — со знакомым снисхождением произнесла она, одернув заплечную сумку. — Эта река бежит с юга, да мимо той же скотоводческой Стяготы. Для зверей вода годится, но в твоем состоянии рисковать не стоит. Не хватало, чтобы ты животом заболел. Там, повыше, слышен ручей.

* * *

Несколько раз он зачерпнул воду ладонями, а потом погрузил губы в студеный родник и пил, пока горло не заломило от холода. Отдышался, а затем, сняв изодранную, кровавую рубаху, ополоснулся, умыл лицо.

— Как далеко егерь?

— Давно не слыхала. Мы достаточно шли вдоль реки, чтобы оборвать след.

Рэй вытерся рубахой и поднял взгляд на загадочную девицу, что сидела подле журчащего ручейка в этом сосновом бору; в чистой, холодной воде блистало вечернее солнце.

— Скажи, а ты не видела, — несмело обратился Рэй, — что случилось в лагере сегодня ночью? Среди заключенных была девушка. Постарше тебя, короткие волосы, ясные глаза. Она была ранена… из-за меня.

— Белоглазка? Видела такую. Но нет, не видела, чтобы ее тело сбрасывали в реку, отчего думается, что она еще жива. Впрочем, за тяжесть ранения не поручусь.

— Видела, — повторил Рэй. — Как же ты связана с Берестой?

В ответ рыжая опять безразлично пожала плечами.

— Ты ведьма, что живет неподалеку от лагеря?! Это же с тобой я разговаривал в тот раз?

Она, сложив ладони под подбородком, скучно посмотрела на героя и показала два пальчика.

— Понятия не имею, с кем ты там разговаривал. Но это вторая неверная догадка.

— И что будет, когда я ошибусь в третий раз?

— Хотела бы сказать, что тогда я покину тебя навсегда. Но нет, ни догадка, ни ошибка совершенно ничего не изменят, — и в словах ее вдруг мелькнула тоска, которую герою было не под силу понять.

«Никто не ждет, что ты и вправду что-то изменишь», — припомнился тут господин Светл-О-Бай.

Надо было идти дальше.

Они шагали по редкому полесью, что тянулось вдоль кромки реки. Рэй уже валился с ног от усталости и голода, однако не смел жаловаться. Лес вокруг раскалялся характерной вечерней рыжиной.

— Тут есть календарь?

— Двенадцатилунный, но меня он мало заботит. Календарем пользуется пахарь, а я в поле не работаю. Да и каждая луна и без того ощущается по-своему. Сегодня вот уже изок месяц.

— Изок, — повторил Рэй. — Красивое слово. Но в лагере говорили, что первый месяц лета — разноцвет.

— Так это одно и то же. Разве не слышишь?

Рэй прислушался, пытаясь понять, что именно нужно услышать. Девушка бессильно выдохнула. Затем с детским энтузиазмом наклонилась к траве, прошла недалеко и резко опустила руку на землю. Подняла добычу, рассмотрела. Предъявила беглецу открытую ладонь, на которой сидел серо-зеленый кузнечик. Тот потер задние лапки и бесшабашно ринулся с высоты обратно в траву.

— Изок — это кузнечик? — улыбнулся Рэй.

— Старое наречие. В городах первый месяц лета давно зовут разноцветом, но в удаленных деревнях старого обряда более расхожим остается изок.

«И правда», — он прислушался к теплому ветерку, несущему мерное стрекотание. Отчего-то столь тонкий элемент природы, запечатленный в названии целого месяца, показался гармоничным.

— Всё же, люди наверняка очень любят свой мир.

Девица насмешливо хмыкнула:

— Что, отменяешь всеобщее разрушение?

— А скоро стемнеет?

— Через пару часов. Успеем пройти еще чуть-чуть.

Рыжая шагала рядом. В какой-то миг она поерзала, скинув с плеч свою котомку и молча протянула. Рэй вопросительно посмотрел в ответ.

— Подарок, — склонила она голову.

— Что-то не верится.

— Не хочешь — не бери. Но это будет глупо.

Рэй принял сумку. Тёмно-песочного цвета рюкзак из толстой холщовой ткани, с лямками за спиной, весьма затертый, но прочный.

— Сумка Елены, — с усмешкой произнесла она.

Герой непонимающе покачал головой. Разочарование на лице рыжей демонстрировало, что шутка не удалась.

— Ладно, забудь, — продолжила она, — это не Сумка Елены, я пошутила.

— Сумка Елены — предмет Великих Героев? — догадался Рэй. — Настя, другой герой, рассказывала, что есть такие могущественные вещи, которыми владели первые герои.

— Настоящая Сумка Елены была бездонной, а время в ней не истекало. За свою жизнь Елена смастерила лишь пару таких. Что у тебя в руках — лишь копия, выполненная ее учеником, имя которого не сохранилось в истории.

Рэй поднял рюкзак и произнес с усмешкой:

— Хочешь сказать, он бездонный?

— Особенно туго соображающему герою повторяю: это не Сумка Елены. Хотя эта внутри и правда окажется побольше, чем снаружи.

Не поверив, герой пропустил руку вглубь, однако там, где должно было оказаться дно рюкзака, продолжалась черная пустота — ладонь провалилась. Обычный снаружи рюкзак объемом оказался сравним с огромным мешком на полцентнера крупы или иной россыпи.

— Не знаю точно, думаю, работает он лишь на четверть. Значит, всё, что ты в него положишь, будет весить на одну четверть меньше. Немного, но в дальнем походе очень полезно. И, да, время внутри него тоже должно идти чуть медленнее.

Рэй, совершенно восхищенный, разглядывал суму, пытаясь понять, в чём фокус. По ощущениям внутри было обычное пространство, однако со стороны смотрелось невероятно: рука, которая