Они были жестоки и беспощадны. Они смеялись, когда мучили ее сестру. Наслаждались ее слезами и болью. Упивались своим могуществом.

А люди… Люди, которых Рэн пыталась спасти, жались к домам, и никто даже не пытался защитить ребенка. Ни один человек не рискнул сбежать, чтобы позвать оммёдзи. Никто не пробовал отвлечь демонов, чтобы спасти маленькую девочку.

Как и мелкие ёкаи, которые выглядывали из домов и быстро прятались обратно, опасаясь за свои шкуры.

Аямэ видела все с поразительной четкостью, словно время замедлилось и запечатлелось в ее памяти навечно. Как кричит ее сестра, добрая, нежная и бесконечно оберегающая всех. Как ломаются ее кости, льется кровь и рвутся жилы…

А вот дальнейшее Аямэ помнила лишь частично. Она закричала, подобрала вакидзаси Рэн и бросилась на они. Она помнила силу, столь мощную, что детское тело с трудом с ней справлялось. Помнила густую темную кровь демонов, которая заливала глаза. Помнила ужас в глазах людей, которых спасла вместо сестры, помнила, как потом обнимала сестру, но спасти так и не успела.

Ее нашли опоздавшие взрослые – отец и кто-то из дядюшек. Их попытки забрать из рук Аямэ Рэн не увенчались успехом: она кричала, срывала голос и рыдала так, как никогда до и никогда после произошедшего. В итоге им пришлось усыпить ее, чтобы Аямэ прекратила распространять свою ки, пугая и без того пострадавших людей, и забрать у нее остывающее тело наследницы клана Сайто.

Так что да, у Аямэ были все основания ненавидеть ёкаев. Она знала, на что они способны, и долгие десять лет после произошедшего это была ее непреложная истина.

– Теперь ты понимаешь мое отношение к вам? – спросила Аямэ, когда завершила свой рассказ.

– Да, – коротко ответила Генко после недолгого молчания, а затем склонила голову. – Мне искренне жаль, что ты пережила все это.

Генко глубоко поклонилась, выражая соболезнования, и Аямэ резко отвернулась, вскинув голову, только бы не дать слезам пролиться, пусть их и спрятал бы дождь. Эта лиса не могла ничего исправить, да и фактически не была виновна в произошедшем, но поклон, как жест извинения от лица ёкаев, отозвался в Аямэ, из-за чего впервые за долгие годы ей захотелось расплакаться.

– Все это в прошлом. – Когда Аямэ заговорила, голос был на удивление ровным. – Сейчас нужно сосредоточиться на том, что происходит здесь. Нас с тэнгу атаковал Кагасе-о, твой друг, кажется?

Лицо Генко потемнело, когда она услышала последние слова, подтверждающие ее ранние предположения, а взгляд не предвещал ничего хорошего.

«Отлично, – мстительно подумала Аямэ. – Пусть этот ками страдает».

А в небе над их головами вновь прозвучал гром.

Глава 18. Рябь на воде

Мико передвигались по храму слаженно и неторопливо, готовясь к празднику. Расписывали вееры для Бон одори[75], выбирали ленты и шили омамори для украшения ягура[76], который намеревались установить сиракавцы в центре деревни. Две мико, закончив с лентами, принялись за фонари, проверяя каждый, чтобы убедиться в их целости.

Генко сидела у окна в гостевом доме храма рядом с Йосинори и наблюдала за работой мико, чувствуя покой, которого не испытывала уже долгое время. Она знала, что это ненадолго, что в итоге война придет за ними, но пока могла немного расслабиться и просто вдохнуть полной грудью.

Мелкие демоны и ёкаи с момента атаки мононоке и нэкоматы постоянно нападали на лес, вынуждая Генко призвать всех своих подчиненных, чтобы те оберегали границы и не пропускали никого в Сиракаву.

Глубоко вздохнув, Генко перевела взгляд с мико на Йосинори. Он прикрыл глаза, наслаждаясь прохладой дома, и медленно потягивал чай. На его коленях нежилась кошка, та самая нэкомата, которая наотрез отказывалась признавать своей хозяйкой Генко, но отчего-то полюбила Йосинори, а потому жила теперь в храме.

Йосинори выглядел умиротворенным и собранным, как в день их первой встречи. В нем все еще теплилась злость, усыпленная покоем, окружавшим их, но не рвалась наружу, и Генко с небольшим самодовольством отметила, что сыграла в этом не последнюю роль. Постоянное присутствие рядом, их беседы, тренировки и прогулки хорошо влияли на Йосинори, приглушая боль потери.

Расслабленный лоб, высокие скулы, ресницы, что бросали длинные тени на бледные щеки, тонкий нос… Генко позволила себе мягкую и довольную улыбку, рассматривая Йосинори. Она давно не находилась в компании мужчины, с которым ее не связывало ничего, кроме дружбы, или о котором она знала практически все. Нет, Йосинори был загадкой, которую очень хотелось раскрыть, но она не спешила. Медленное получение ответов лишь будет подогревать интерес. Так какой смысл обладать всем и сразу, а после недолгой радости вернуться к скучной жизни без ощущения праздника? Генко предпочитала как можно дольше наслаждаться открытиями, которые ей еще предстоит сделать.

– У меня что-то на лице? – не открывая глаз, спросил Йосинори.

– Разумеется, нет, – улыбнулась Генко, взяла в руки свой чай, но взгляд так и не отвела. – Где твоя сестра?

– Тренирует Уэно Тетсую. Кажется, она нашла того, кто готов ее выслушать и не будет жаловаться, если во время занятий пострадает от ее рук.

– Ты только что в мягкой манере назвал свою сестру жестокой и вспыльчивой? – изогнула бровь Генко, стараясь не рассмеяться. Кто бы мог подумать, что он все же видит недостатки в этой девчонке?

– Нет. – Йосинори открыл глаза, в глубине которых затаилось веселье, и внимательно посмотрел на Генко. – Я лишь ответил на вопрос.

– Как скажешь, – кивнула она, сжав губы, только бы не расхохотаться и не испугать сосредоточенных мико.

Генко глубоко вдохнула пахнущий зеленью после дождя воздух. Цую еще не завершился, но в ближайшие пару дней ливней не стоило ожидать и можно было в полной мере насладиться хорошей погодой.

К ее сожалению, мгновения удовольствия продлились недолго. Тишину и покой заменила тревога, вновь всколыхнувшая память. Мысли Генко вернулись к Кагасе-о и его предательству. Наверное, этого стоило ожидать. Он всегда был против устоявшихся небесных правил и порядков, и это не говоря о том, что его уязвленная гордость из-за проигрыша Такэмикадзути жаждала отмщения. Кагасе-о, привыкшего к сражениям, битвам, войнам и победам в них, поражение и последующее прислуживание богу-победителю сделали еще более вспыльчивым. А невозможность ввязаться в хорошую битву копилась, чтобы в итоге вылиться в… месть? Жажду власти? Желание разжечь наибольшую войну, которую видел этот мир?

Генко не знала. Она всегда считала, что Кагасе-о нашел применение своему характеру, топя его в вине, которое распивал в юкаку, наслаждаясь там компанией юдзё, а на деле оказалось, что он просто хорошо лгал.

– Прекрати, – мягко произнес Йосинори, и Генко удивленно посмотрела на него. Неужто говорила вслух?

– Откуда знаешь, о чем думаю?

– Ты нахмурилась, как делаешь все время с тех пор, как узнала о своем друге.

– Был ли он другом? – Генко пожала плечами, вновь глядя на мико. – Все чаще я думаю о том, не было ли наше знакомство лишь способом разузнать о моих способностях и слабостях, чтобы после забрать Хоси-но-Тама.

– Постарайся успокоиться и не думать о произошедшем сейчас. Мы ничего не можем знать наверняка.

– И это то, что меня и… – Она задумалась, пытаясь подобрать слово. – Не пугает, но настораживает и тревожит. Не самые приятные чувства.

Йосинори какое-то время молчал, глядя на свой чай с нечитаемым выражением лица, глубоко погрузившись в свои мысли.

– Как ты думаешь, зачем ему лисьи жемчужины? – все же задал он вопрос, и Генко покачала головой.

– Я не знаю. Точнее, у меня есть мысли на этот счет, но я в них не уверена. – Она недовольно поджала губы, сдерживая злость. Скольких же лисиц убил Кагасе-о со своими приспешниками? – Хоси-но-Тама – сосредоточие жизни кицунэ, ее сила и мощь. Полагаю, они хотят воспользоваться ими. Тот, кто поглотит жемчужину, впитает способности ее обладательницы. И чем старше была убитая им кицунэ, тем сильнее станет тот, кто съест жемчужину.

– Значит, сила, – констатировал Йосинори.

Генко кивнула, догадываясь, о чем думает Йосинори. Его мать была сильной кицунэ, и то, что она умерла не просто из-за появления какого-то демона, стало для него грубым утешением. Это давало ему цель – не только отомстить обидчикам матери, но и забрать ее Хоси-но-Тама.

– Жемчужины нужно во что бы то ни стало забрать, – сказала Генко более яростно и напряженно, чем намеревалась. – В каждой хранится остаток души кицунэ, без него они не смогут переродиться.