Всё или не всё?

То есть абсолютно всё — никогда не бывает, и обязательно произойдёт такое, что именно того, чего нет в наличии, и будет тебе критически не хватать… но пусть это будет водоотталкивающая пропитка для обуви, а не батарейки для фонаря или зарядка для телефона. Или патроны. Или…

Он написал на листе: «батарейки». Возьму ещё два десятка, не помешают.

— Как-то слишком просто, — сказала Эля, положив трубку. — Просто не верится.

— Транслируй, — сказал Юра.

— Вам страшно повезло, именно завтра отправляется наш рейс, места ещё есть. Будьте в пять сорок у платформы «Вышгородская» рядом с павильоном «У садочку». Синий автобус «Фиат-лама», назовёте себя водителю. Иметь с собой запас бутербродов и питья на целый день…

— Всё?

— Пятьсот рублей денег.

— И?..

— Вот теперь всё.

— Мерзавцы. Ладно, сестра. Давай сейчас закажем такси, поставим будильник, и завтра ты рванёшь по маршруту. А я немедленно выдвинусь в Обуховичи и буду тебя там встречать. И незаметно следовать в отдалении. Я всегда буду рядом, понимаешь? В общем, ничего не бойся. Хорошо?

— Да уж… Не буду. Блядь. Если бы кто-то ради меня вот так… Ты не думай, я не ревную, я даже не завидую. Я просто мечтаю. Давай, Юрка, я… ну, ты в курсе…

— Эль, — он обнял её, костлявую, рыжую. — Таких слов нет, понимаешь?

— Да есть они, эти слова, — глухо сказала Эля. — Только они пустые. Ничего не значат. Ладно, ну это всё на хер. Иди. Главное, не упусти меня из виду. А то мало ли что.

По случаю зимы мотоциклы в «Тарасе» давали напрокат буквально за копейки. Юра сам не знал, почему остановился в выборе именно на мотоцикле — просто доверился интуиции, и всё. По этой же причине он послушался менеджера и взял тайваньскую реплику «Паннонии» — более лёгкую, чем оригинал, и менее придирчивую к горючему. Главное проверочное упражнение было: положить машину на бок, а потом поднять её на колёса, — и его он выполнил без особого напряжения сил. К мотоциклу Юра взял крытый багажник с запасным баком и щиток-обтекатель для руля — чтобы не морозить руки. Шипованые шины держали даже на гладком льду.

Расплатившись и заправившись по самую пробку, Юра вырулил из салона и взял курс на северо-запад.

Перед Обуховичами был наспех поставленный блокпост с двумя БМП и четырьмя сложенными из мешков с песком и бетонных шпал пулемётными гнёздами, и Юру решительным жестом отправили на обочину. Там уже стояло десятка три разномастных легковушек, между которыми прохаживались замёрзшие солдатики в старого образца шинелях и каких-то странных шапочках; потом он сообразил, что это строительные подшлемники. Впрочем, короткие автоматы они держали наготове и вообще вели себя свирепо. Юра представился вразвалочку подошедшему к нему сержанту, предъявил удостоверение частного сыщика и лицензию на оружие — после чего был с матерным ворчанием препровождён в стоящий чуть в стороне автобус с занавешенными (а при ближайшем рассмотрении — забранными бронеставнями) окнами.

Начальников там было двое: военный майор и полицейский капитан. Судя по свежему запаху озона, они только что разругались вдрызг — с метанием молний — и теперь друг на друга даже не смотрели.

— Що тобі? — глядя сквозь Юру, спросил полицейский сержанта.

— Він зі зброєю, пан капітан.

— Так? — капитан свёл зрачки на Юре.

— Так точно, — подтвердил Юра.

— Документы.

Юра повернулся к сержанту. Тот, не стронувшись с места, но вытянув нереально длинную руку, вручил капитану Юрино удостоверение, лицензию и водительские права. Капитан опытным взором окинул бумаги.

— Зброя?

Юра опустил на пол сумку, вынул «Каштан» без магазина, показал, не выпуская из рук, номер; потом точно так же поступил с «Гюрзой».

— Всё?

— Так точно. Боевое ружьё «Секач» и пистолет «ТТ» оставлены в сейфе.

— Что делаете здесь?

— Выполняю задание заказчика.

— Что именно?

— Негласно охраняю его жену. Вернее, ещё не охраняю — только еду к потенциально опасному месту.

— Откуда сами?

— Из Конотопа. Из белорусского Конотопа.

— И чего это белорусский сыскарь на украинской территории?..

— Клиент мне доверяет, закон не запрещает…

— Закон не запрещает… незабаром знову під москалів ляжемо — отож веселощі будуть!

— Да и сейчас вон смотрю — веселье в разгаре. Не просветите, что происходит?

— Никто не знает, что происходит, — сказал, не оборачиваясь, майор. Он стоял, сцепив за спиной руки, и слегка покачивался с носка на пятку. — Цыганский табор тут недалеко недавно перестреляли — семнадцать трупов, три десятка раненых. Цыгане, похоже, кого-то мочат в ответ. Понять бы, кого.

— Спасибо, — сказал Юра.

— Мы собираем по полусотне машин в колонну и отправляем под охраной, — продолжал майор. — Моих солдат уже не хватает. Я имею право мобилизовать вас и отправить охранять конвой.

— Так точно, можете, — сказал Юра. — Но я прошу вас не делать этого. Я ведь и безо всякой мобилизации буду охранять колонну, в которой окажется автомобиль моего принципала. Но лучше, если я при этом буду не засвеченным.

Майор помолчал.

— Що з його документами? — спросил он полицейского капитана.

Тот, не ответив, вернул их Юре. Майор побагровел ушами, но промолчал.

— Какую машину вы ожидаете? — спросил полицейский.

— Синий микроавтобус «Фиат-лама», должен проехать здесь около семи часов утра.

— Через четыре часа… А дальше?

— Следовать за ним. Куда идёт автобус, клиент не знает. Жена втайне от него отправилась то ли в какое-то паломничество, то ли на поклонение мощам — он, повторяю, не знает. Реально не знает. Но подозревает, что её таким способом пытаются похитить.

— Поклонение мощам? Синий «Фиат»? — Майор наконец повернулся. — Лёва, это то, что я тебе говорил! Это то, что ты не захотел слушать! Это люди пропадают один за одним, а полиции, тягнути ей й захищати, и дела никакого нет! Пан агент, вы кто по званию?

— Старший лейтенант. Запаса.

— Армия?

— Российская.

— Воевал?

— Так точно.

— Слушай. Я тебя как офицер офицера прошу… мы тут, видишь — по рукам и ногам… вломи им, братишка. А ты, Лёва, ничего не слышал. Понял?

— Та що я міг почути? — развёл руками полицейский.

Юра устроился в круглосуточной кафешке при автозаправке и стал ждать. В половине пятого Эля позвонила и сказала, что садится в такси. В шесть — что уже в автобусе и что они отправились. В семь сработал пеленгатор.