поэтому ФБР нужна была та информация, которой она располагала. Солей не нуждалась в том, чтобы Джинни торговалась за нее.

Пригнувшись на заднем сиденье машины, чтобы Джинни его не увидела, он подождал, пока Солей уйдет в дом Джинни, и вылез наружу, чтобы понаблюдать за происходящим внутри. Заглянув в окно, он увидел, как две женщины разговаривают, но не смог их услышать. Ему было совершенно наплевать, какую ложь плетет Солейл, лишь бы она отдала Джинни пин — код и видеодиск.

Внезапное открытие двери и выход Джинни заставили его отбежать в сторону дома, чтобы не попасть в поле зрения. Видя, как Солей отдает Джинне булавку и диск, он преждевременно подумал, что она действительно собирается поступить правильно по отношению к своей дочери.

Когда Джинни пошла прочь, в сторону кучи деревьев, он уже собирался выйти из укрытия. Если бы он не стоял в конце дома, где ни одна из женщин не могла его видеть, и не стоял за спиной Солей, он бы не заметил, что делала эта сука.

Подбежав к Солейл, он успел схватить пистолет, который она направила на отходящую назад Джинни, одной рукой, а другой зажал ей рот, чтобы она не закричала.

Борясь за пистолет, Солей судорожно пыталась вырваться из его рук. — Ты, чертова сука. Ты собираешься убить своего собственного внука?

По тому, как дико смотрела на него Солей, Десмонд понял, что Солей никогда не станет сотрудничать с ФБР и не прекратит попыток убить Джинни, чтобы вытащить Габриэля из тюрьмы. Тогда на него нахлынула холодность, хорошо знакомая Десмонду, несмотря на все годы жизни в высших эшелонах общества. Он опустился до уровня уличного бандита, чтобы спасти женщину, которая носила ребенка Жнеца.

Ему чертовски надоело, что зло побеждает, и хоть раз добро должно было победить, чего бы это ни стоило. Пусть так, но смерть Солей станет еще одной причиной того, что он обречен на ад.

В результате борьбы они врезались в дверь, его рука выскользнула из пистолета, и она снова стала судорожно целиться в Джинни.

Обхватив свободной рукой шею Солейл, он ударил ее своим телом в дверную коробку, а другой рукой удержал ее от крика. Затем он сделал резкий поворот и свернул ей шею.

Втащив тело Солейл через дверь, которая распахнулась, когда они врезались в нее, он положил ее внутрь, а затем пошел за сумочкой, которую Солейл уронила. Если он не увидит Джинни, он планировал донести Солейл до машины. Когда он подошел к сумочке, то услышал щелкающий звук, доносящийся изнутри.

Когда он поднял сумочку, перед глазами промелькнула вся его жизнь. Эта сука планировала взорвать тело Джинни после убийства, а улики, которые он ей дал, передала Джинни.

Услышав еще один щелчок, он рефлекторно швырнул сумочку с бомбой в открытый дверной проем и, пролетев по воздуху, бросился бежать.

Распахнув дверцу автомобиля, он почувствовал жгучую боль в ноге, когда дом взорвался, забрасывая его внутрь машины. Подняв голову, он сумел завести машину и выехать задним ходом с проезжей части, одновременно туша огонь на штанине.

Проезжая через Трипойнт, он миновал пожарные машины, направлявшиеся к горе, где стоял дом Джинни.

Допив последний глоток из бутылки с виски, он угрюмо посмотрел на свое поврежденное бедро под черным свитером. Это была единственная улика, позволяющая установить, что он находился рядом с бомбой, когда она взорвалась, и погибла Солей.

Возможно, Джинни и Риперу придется заново отстраивать дом своей мечты, но их главная мечта — совместное будущее — больше никогда не подвергнется опасности. Ни от Солей, ни от Габриэля, ни, тем более, от Ивана. Информация, которую он передал Солейл, пролила свет на то, почему они так неистово искали ее в детстве, и привела к гибели трех мужчин и удалению жителей Клиндейла.

Ему оставалось только подождать, посмотреть, что Джинни сделает с полученной информацией, и отправиться на остров Рона в эти выходные. После этого он мог отправить Хейли обратно в Канзас — Сити и больше никогда ее не видеть. Это будет проще простого, подбадривал он себя. Верно? Но почему же тогда у него было такое чувство, будто он разбил что-то бесценное?

 

 

Глава 27

 

Держа в переноске две чашки кофе, Хейли несла в другой руке свой чемодан, приближаясь к частному самолету Десмонда. Не обращая внимания на то, что мужчина бросил косой взгляд на идущего рядом с ней сопровождающего за то, что тот не несет ее вещи, она сосредоточила свое внимание на высоком мужчине в форме пилота, стоявшем вместе с Десмондом у открытого трапа самолета.

— Прекрасный день, не правда ли? Улыбаясь, она поставила свой чемодан на пол и взяла одну из чашек из держателя, протягивая ее пилоту.

— Я взяла еще одну. Хотела убедиться, что вы не спите. Я ненавижу летать.

Пилот улыбнулся ей в ответ.

— Вы же не из тех, кто сходит с ума, если я попадаю в турбулентность?

Она посмотрела на безоблачное небо.

— Вы их ожидаете? — спросила она с тревогой.

— Мы можем задержать полет, если...

— Я ожидаю спокойного полета, — поспешил заверить он ее, и его дружелюбное отношение сменилось уверенным профессиональным.

— Расслабьтесь, я просто пошутила. Я люблю летать. Более того, я работаю над получением лицензии пилота.

Пилот рассмеялся.

— Женщина по мою душу. Потянувшись в карман, он достал бумажник и протянул ей карточку.

— Если вам нужны какие — нибудь советы или кто — то полетит с вами, пока вы набираете часы, я смогу помочь, чем смогу. Конечно, моя плата — чашка кофе, — пошутил он.

Чувствуя, что сама, без помощи Нади, обрела нового друга, Хейли рассмеялась в ответ.

Увидев, что сопровождающий несет ее чемодан внутрь самолета, Хейли обошла мужчин и, бросив Десмонду холодный взгляд, поднялась по ступенькам.

— Увидимся, когда приземлимся, — сказала она пилоту, проходя внутрь.

Заняв одно из мест у окна, она достала iPad и начала читать, потягивая кофе. Она не подняла глаз, услышав, как в самолет вошли мужчины, и когда стюардесса закрыла трап.

Краем глаза Хейли заметила, что Десмонд занял место напротив нее, лицом в ее сторону. Хотя ее кресло было обращено вперед, она все равно могла видеть, что он держит в руке.

Когда двигатель самолета заработал, Хейли перестала притворяться, что читает.

— Я принесла кофе для пилота. Она ехидно посмотрела на Десмонда, который демонстративно сделал глоток.

— Мне он нужнее, — проворчал он.

Присмотревшись,