Прошла еще одна неделя.

Виктория шла на поправку. В доме Ангелины Васильевны, впрочем, как и в доме Вольчинского, только и было разговоров, что Вика сказала то, Вика почувствовала, Вика скоро вернется, Вика, Вика, Вика…

Вначале Лиза радовалась вместе со всеми, ездила в больницу, но потом… Это случилось на четвертый день после того, как Виктория подала первые признаки выздоровления.

После завтрака они с Сеней играли в бадминтон между домом и гаражом. Сеня ударил по воланчику слишком сильно, и он залетел на плоскую крышу гаража. Лиза помнила, что за гаражом в траве лежит старая приставная деревянная лестница, и решила с ее помощью забраться на крышу. Сказано — сделано. Вдвоем с Сеней они подняли почерневшее от времени сооружение и приставили его к стене. Лиза потрогала, надавила на ступеньки лестницы — на первый взгляд они казались устойчивыми, и полезла наверх. Она уже сбросила Сене воланчик и спускалась вниз, когда перекладина под ее ногой проломилась.

Лиза летела вниз, обдирая руки и ноги о шершавую древесину с выступающими кое-где гвоздями, и упала на траву спиной.

Руки, ноги ободраны в кровь, спину ломило. Лиза еле сдерживала слезы и желание заорать на всю округу — она боялась напугать Сеню.

В это время, пока она еще сидела на траве, не в силах встать на ноги, из-за угла показался Вячеслав. Он подошел, осмотрел ее раны, заставил пошевелить руками, ногами.

— До свадьбы заживет, — улыбнулся он. — Главное, ничего не сломано. Сень, а ты куда смотрел? Зачем разрешил маме лазать по такой лестнице?

Сеня стушевался, и Лиза обняла ребенка.

— Слава, не ругайся, ты пугаешь ребенка…

Вячеслав оглянулся в сторону ворот, затем посмотрел на Лизу.

— Ты сама раны обработаешь? Мне срочно в город надо. Заскочу к Вике, а потом дела надо порешать.

Его слова ужалили в самое сердце. Лиза надеялась, ждала, что он будет сочувствовать, говорить ласковые слова, целовать, останется с ней, а он! У него есть дела. И надо забежать к Вике. Слезы невольно выступили из глаз. Вячеслав заметил это.

— Ну что ты плачешь, солнышко, — сказал он подсаживаясь рядом, погладил ее ладонью по волосам. — Ты же сильная! Подумаешь, царапины…

— Иди, — выдавила из себя Лиза, стараясь не выказать обиды. Не станет же она, в самом деле, унижаться и просить его нянчится с ней?! Если бы она была ему действительно дорога, он бы сам отложил визит к Вике на потом! — Тебя там ждут.

Вячеслав наскоро поцеловал Лизу в щеку и пошел к воротам.

После его ухода Лиза с помощью Сени доковыляла до дверей дома, но зайти внутрь не успела. Во двор вошли Ангелина Васильевна и Борис Львович.

— Здравствуйте, дорогие мои! — сказала Ангелина Васильевна, протягивая руки, и Сеня тут же кинулся к ней в объятия. Ангелина Васильевна продолжила, обращаясь к Лизе: — Мы собрались к Вике. Врач сказал, что она вчера просила костыли! Он объяснял, что ей рано об этом думать, кости еще не срослись, но ты же знаешь Вику, она так упряма! В конце концов ей принесли костыли и поставили около кровати. Вика заявила, что вид костылей придает ей уверенности, что однажды она встанет на них!

Лиза сидела на крыльце вся в кровавых царапинах, с перепачканным землею лицом. Но ни Ангелина Васильевна, ни Борис Львович не подошли к ней, не накинулись с вопросами, что случилось. Они собирались к Вике.

— Мама доставала воланчик и свалилась с лестницы! — доложил Сеня.

Ангелина Васильевна нахмурилась и покачала головой:

— Ну что ж ты так, надо было попросить Вячеслава! Или Артура. Кстати, а где Вячеслав?

— Он поехал в Питер к Вике, — зло ответила Лиза.

Ангелина Васильевна пропустила Лизин тон мимо ушей.

— Вот и хорошо, — сказала она. — Там встретимся. Вика будет рада. Сенечку мы с собой возьмем, а ты приведи себя в порядок, обработай раны, а то выглядишь хуже Вики.

Это стало последней каплей! Они забрали Сеню и ушли, а Лиза еще долго не могла успокоиться. Вика, Вика, Вика! И ни разу никто не произнес ее имени!

После приезда сюда ее называли Викой, потому что были уверены в том, что она — Вика. После аварии ее продолжали называть Викой, чтобы не травмировать Сенечку. И вот теперь, когда ребенок выяснил для себя, что у него две мамы, и обрадовался этому редкому явлению — Викторию стали называть Викторией, а ее, Лизу, — никак. Даже Вячеслав больше не произносил ее имени, в лучшем случае заменял его на «солнышко» или «зайчик».

Лиза подумала это и усмехнулась — все вернулась на круги своя. Она была никем, никем и осталась. Закончился короткий счастливый период ее жизни. Лишь две недели с небольшим судьба позволила ей пожить чужой жизнью, почувствовать себя любимой и нужной. Но все взятое взаймы однажды приходится отдавать.

Последующие три дня после происшествия с лестницей Лиза ходила мрачная, погруженная в тяжкие раздумья, однако этого никто не замечал, никто не приставал к ней с вопросами. Лиза чувствовала себя человеком-невидимкой, призраком, отражением Виктории в зеркале. Оригинал постепенно вставал на ноги, и на отражение никто больше не смотрел.

В больницу к Вике она больше не ездила, сославшись на подвернутую ногу. Это была ложь, Лиза даже не прихрамывала, но на это также никто не обратил внимания.

И вот прошла неделя с тех пор, как Виктория пришла в себя.

Лиза и Вячеслав обедали в доме Вольчинского, а Сеня остался у Ангелины Васильевны. Вечером у тетушки намечалась партия игры в вист с Борисом Львовичем, Артуром и Вильгельмом, а Сеня обожал наблюдать за карточной игрой взрослых.

Вячеслав ел молча, время от времени его взгляд застывал в незримой точке где-то поверх Лизиной головы.

— О чем думаешь? — спросила Лиза.

— Что? — встрепенулся Вячеслав.

— О чем думаешь? У тебя такой стеклянный взгляд.

— Сидоров прислал отчет. Он нашел твою маму, ее адрес. Если это можно назвать адресом…

— То есть?

— Не хотел тебе говорить об этом сразу, но, наверное, так лучше. Ангелина Васильевна еще не знает, отчет пришел только два часа назад по электронке.

— И что с мамой?

Вячеслав вздохнул.

— Она сильно пьет. Последние два месяца проживает в коммуналке, в комнате алкаша — бывшего оперного певца Тривольского. Сидоров сказал…

«Тривольский… Тривольский…», — крутилось в голове Лизы. Эта фамилия казалась ей смутно знакомой.

— Что сказал Сидоров? — машинально спросила Лиза, все еще пытаясь вспомнить, где она слышала фамилию алкаша.

— Сказал, что Тривольский подобрал ее полуголодную на вокзале. У них нет отношений. Она, если можно так выразиться, квартирует у него, убирается. Прости, что новости такие грустные. Я хотел сначала забрать ее, привести в порядок, а потом уже доставить сюда, познакомить вас. Но вот сейчас подумал, что будет лучше, если ты узнаешь всю правду. Ангелине Васильевне не стоит пока об этом говорить, боюсь, ее сердце не выдержит.