Всегда хорошо иметь доброе знакомство в коридорах власти. Если Абдул-Азиз сможет завязать дружбу с Аль-Газзалем, у него будет свой бесплатный, источник полезных сведений об императорском дворе. Заходы дрейфа в волнах византийских интриг Абдул усвоил, что такого рода внутренняя информация гораздо важнее и интереснее, чем всяческая чепуха, которую собирают платные доносчики.

А если поставщик сведений даже не подозревает о том, что его используют, так это еще лучше и выгоднее.

— Как вы находите жизнь при дворе? — осведомился Абдул-Азиз равнодушным тоном.

— Здесь или дома? — уточнил молодой человек, промокнув уголок рта надушенным льняным платком.

— И тут и там, — пояснил Абдул.

Более двадцати лет назад Абдул приехал в Константинополь с дипломатической миссией из Мавританского халифата. Ему понравился этот христианский город, он здесь остался и создал свою торговую империю. Длинные щупальца его связей протянулись на восток, в Индию, — за шелком и пряностями, на север, кледяным фьордам, — за янтарем и мехами, на юг, в Африку, — за драгоценными камнями и слоновой костью. Абдул мог легко позволить себе, не пошевелив пальцем, просто наслаждаться роскошью — его достояния хватило бы на безбедную жизнь нескольких поколений. Но он был игроком, ему нравилось торговать, и он умел это делать.

— Как наши сарацинские братья, мы воюем с ближними христианами и торгуем с дальними, — усмехнулся Яхья и взял с тонкого фарфорового блюда сочный кусочек жареной дичи во фруктовой глазури. — Весь мир сошел с ума.

— А если б все происходило иначе, то не нужны поэты были бы, чтобы вернуть нам разум. — Небольшая порция лести всегда развязывала язык собеседника быстрее, чем вино, которым он поил немусульман.

— Верно. — Молодой человек принял слова Абдула как должное. — И все же не кажется ли вам странным, что византийцы, пославшие своих людей в Иерусалим воевать против сарацинов, торгуют и заключают договора с людьми из Кордовского халифата, последователями того же Пророка?

— Странно? Да, — кивнул Абдул-Азиз, — но нам очень выгодно. Это возможность свободно торговать в Константинополе, не соперничая с нашими сарацинскими братьями. — Он сделал глоток охлажденного гранатового сока. Лед был роскошью, в которой он никак не мог себе отказать, хотя знал, что его доставляют с гор по большой цене. — Что вы думаете об императорской чете?

— О-о, императрица Феодора… — Яхья закатил глаза и схватился за сердце. — Меня изумляет, что император позволяет ей появляться без вуали. Ее красота прекрасней луны. Любой, кто увидит ее вблизи, не может не плениться ее бездонными черными очами. Признаюсь, что я сражен.

Абдул-Азиз слегка встревожился, услышав столь бурное проявление чувств собеседника.

— Сдерживайте свои страсти, мой юный друг, или они погубят вас. Христиане ведут себя неумно, если выставляют своих женщин напоказ, но не думайте, что они потерпят какую-либо нескромность по отношению к ним. Приберегите свой любовный пыл для стихов, воспевающих прелести Феодоры, и все будет в порядке. И параллельно подыскивайте себе жену, — подмигнул он Яхье, — даже двух.

Поэт захихикал.

— Вы правы. Я с радостью последую вашему совету.

В этот момент со стороны ажурной каменной решетки в комнату осторожно вошел слуга и низко поклонился Абдул-Азизу.

— Тысяча извинений, хозяин, — произнес Аль-Амин высоким голосом, совершенно не соответствующим его крупной фигуре. — С севера к вам прибыла невеста с сопровождением.

— Так скоро? — нахмурился Абдул. — Я не ждал их раньше будущей весны. Ну хорошо. Веди их сюда.

Аль-Амин поклонился и выскользнул из комнаты, двигаясь легко и изящно.

— У вас какое-то личное дело, — промолвил Яхья, вытирая рот, и встал. — Благодарю вас за трапезу. Теперь я вас покину.

— Нет, пожалуйста, останьтесь. — Абдул-Азиз положил руку на плечо молодого человека. — Это всего-навсего прибыла моя новая жена. Мой северный торговый партнер, небольшой хозяин в этом мире льдов и снега, прислал мне невесту, чтобы укрепить наш союз. У меня сейчас три жены. Она станет четвертой.

— Я слышал о том, что вы знаток женских прелестей и ваш гарем полон красавиц. — В голосе поэта прозвучало восхищение в сочетании с завистью. — Браво, у вас уже больше женщин, чем позволяет всемилостивый Аллах.

— Это так. Женщин у меня в избытке, но жен… — Он покачал головой. — Разве не прекрасно, что нам положено иметь только четырех жен, но нет ограничения на число наложниц, которыми мужчина может наслаждаться? — Чувственная улыбка изогнула его губы. — А из всех удовольствий, которые женщина может предложить мужчине, мой юный друг, самое великое — разнообразие.

— А эта женщина с севера красива?

— Кто знает? — поднял брови Абдул-Азиз. — Их мужчины сильны и красивы и очень ловко управляются с клинками. Они абсолютно бесстрашны, но хорошими манерами не отличаются. Я допускаю, что их представитель может быть просто безграмотен.

— Необразованные дикари, — скривил губы Яхья. — Неравные партнеры для такого опытного купца, как вы.

— Они не получили такого образования, как мы, и в этом нам проигрывают, однако не стоит их недооценивать. Они ловкие и опытные торговцы. Признаюсь, что этот Орнольф раз или два обставил меня в наших сделках, — неохотно признался Абдул, хотя в его голосе прозвучало уважение. Именно это делает торговлю увлекательной игрой. — Вы должны остаться и встретиться с ними. Я думаю, вам будет интересно посмотреть, какие цветы растут на морозном севере.

Рика не заметила появления в беседке евнуха, пока не услышала его голос:

— Хозяин счастлив, что вы приехали. Пожалуйста, пройдемте со мной.

Они последовали за Аль-Амином в прохладу дома, поднялись по круговой мраморной лестнице, а затем вышли на длинную веранду, одна сторона которой открывалась во внутренний двор, а с другой стороны были проходы в разные комнаты. Рика успела заметить полированные ониксовые полы, украшенные вычурными коврами и дорогой мозаикой. От такой пестроты у нее закружилась голова. Когда евнух наконец свернул в один из проемов, Рика с облегчением остановилась у каменной решетки, чтобы глаза привыкли к царившему здесь полумраку. Она увидела в комнате двух мужчин, откинувшихся на подушки около низенького столика, уставленного разнообразной изысканной едой. Один из них, склонный к полноте, был моложе. Он бросил в рот какую-то сладость и тут же старательно вытер пальцы.

Второй мужчина был постарше. Его темные волосы и аккуратно подстриженная бородка были тронуты сединой, но при этом подбородок оставался твердым и подтянутым.

Вероятно, его можно было считать красивым: он был хорош своей хищной восточной красотой. Крутой изгиб темных бровей и расчетливый блеск в глазах подсказали Рике, что ей не стоит делать его своим врагом. Кто же из них был ее будущим мужем? В общем-то ей было все равно, но она сразу поняла, что старший мужчина был опаснее.