черте города), располагалась в соседнем Вудфилде. «Ройял лимузин» работал круглосуточно, к тому же у них есть данные ее кредитной карты.

Приободрившись, Тесс ускорила шаг. Вдали показался свет фар. Она снова спряталась в кусты, напуганная, как затравленный зверек. Крольчиха. По дороге ехал пикап. Ее затрясло от страха. Она не смогла успокоиться, даже когда поняла, что это маленькая белая «тойота», а не огромный старый «форд». Наконец автомобиль скрылся из виду. Тесс попыталась заставить себя вернуться на дорогу, но не смогла. Она снова заплакала, по холодным щекам струились теплые слезы. В глазах опять потемнело. Нельзя этого допустить. Если позволить себе раз за разом погружаться во тьму, оттуда можно просто не вернуться.

Собрав волю в кулак, Тесс мысленно нарисовала картину, как благодарит водителя, подписывает чек, включив в сумму чаевые, и неторопливо движется к дому по окаймленной цветами дорожке. Приподнимает почтовый ящик, достает запасной ключ. Прислушивается к тревожному мяуканью Фритци.

Мысль о коте придала ей сил. Она выбралась из кустов и продолжила путь, готовая в любой момент броситься в укрытие. Громила по-прежнему где-то рядом. Теперь он всегда будет рядом, пока не окажется за решеткой. Но чтобы это произошло, придется обратиться в полицию. Тут же перед внутренним взором возник заголовок в «Нью-Йорк пост»:

АВТОРА КНИГ ПРО ВЯЗАЛЬНЫЙ КРУЖОК

ИЗ УИЛЛОУ-ГРОУВ

ИЗНАСИЛОВАЛИ ПОСЛЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ

В КНИЖНОМ КЛУБЕ

Таблоиды наверняка опубликуют фотографию десятилетней давности, сделанную после выхода первой книги о вязальном кружке, когда ей не было и тридцати: по спине водопадом струятся длинные светлые волосы, красивые ноги едва прикрыты коротенькой юбкой. В те времена Тесс носила босоножки на шпильке, которые мужчины вроде громилы расценивали как призыв к сексу. В газетах не упомянут, что теперь она на десять лет старше, на десять килограммов тяжелее и во время нападения была одета в благопристойный – не сказать, старомодный – деловой костюм; такие подробности желтую прессу не интересуют. Статья будет написана вполне в уважительном тоне (разве что между строк промелькнет едва уловимый намек), зато фотография доходчиво донесет старый как мир посыл: Она сама напрашивалась… вот и получила.

Неужели так и произойдет, или это стыд и попранное чувство собственного достоинства диктуют самый худший вариант развития событий? Или, может, это говорит внутренний голос, советующий продолжать прятаться, даже после того как она выберется с жуткой дороги, из ужасного штата Массачусетс, и вернется в безопасный уютный дом в Сток-Виллидж? Тесс не знала. Наверное, истина где-то посередине. В одном она не сомневалась: если история получит огласку, о ней узнает вся страна. Такая известность хороша, когда выпускаешь очередную книгу, и совсем не нужна, когда тебя изнасиловали и едва не убили. Тесс живо представила, как кто-нибудь из читателей задает ей вопрос: «А вы не давали ему повода?»

Разумеется, нет; даже в своем нынешнем состоянии она это понимала… а еще в зале обязательно найдется человек, который поднимет руку и спросит: «Вы собираетесь написать об этом?»

И что ему ответить? Что вообще можно ответить?

Ничего. Я убегу со сцены, зажав уши.

Нет.

Никогда.

Не будет больше никаких творческих встреч. Как ей теперь общаться с читателями и раздавать автографы, зная, что громила может сидеть в зале, улыбаться с заднего ряда, наблюдать за ней из-под козырька своей дурацкой кепки с белесыми пятнами? Теребя в кармане ее серьги.

От мысли о том, чтобы заявить в полицию, Тесс бросило в жар. Щеки залила краска стыда. Пусть она не Сью Графтон и не Джанет Иванович, но все-таки публичная персона. Возможно, про ее историю расскажут в новостях на Си-эн-эн. Тогда весь мир узнает, что чокнутый громила всласть поимел создательницу саги об Уиллоу-Гроув. Может даже всплыть тот факт, что он забрал ее трусы в качестве сувенира. На Си-эн-эн об этом, конечно, не станут упоминать, но «Нэшнл инквайер» или «Инсайд вью» не столь щепетильны.

Источник, близкий к расследованию, сообщил, что в комоде задержанного насильника обнаружены трусы писательницы; голубые с кружевной отделкой, фирмы «Виктория сикрет».

– Нет, я не смогу, – проговорила Тесс. – Не буду ничего рассказывать.

Но ты у него не первая, могут последовать и другие жертвы…

Тесс отбросила эту мысль. Нет у нее сил размышлять о моральном долге. Она подумает об этом позже, если Господь дарует ей такую возможность… похоже, Он все-таки ее не оставил. Но не сейчас. Не на пустой дороге, где свет фар может означать, что за рулем сидит ее насильник.

Вот так. Теперь он – «ее» насильник.

13

Примерно через милю после указателя Тесс почувствовала ритмичную пульсацию, исходившую как будто из-под асфальта. Сперва ей вспомнились морлоки из романа Герберта Уэллса, обитающие в недрах земли и налаживающие бесчисленные механизмы, но минут через пять она поняла – это ритм бас-гитары. По мере приближения стали слышны и другие инструменты. На горизонте показался свет – на сей раз не автомобильные фары, а белые и розовые неоновые лампы. В воздухе разносилась песня «Мустанг Салли» и веселый полупьяный смех, прерываемый восторженными возгласами. От этих звуков Тесс едва не расплакалась.

Придорожный кабак, располагающийся в большом старом амбаре, назывался «Бродяга». Тесс задумчиво остановилась у края до отказа заполненной парковки. Откуда столько машин? Потом до нее дошло: сегодня же пятница. Судя по всему, жители Коулвича и близлежащих городков по пятницам отдыхают именно в «Бродяге». Наверняка там есть телефон, но слишком уж много народу. Кто-нибудь обязательно заметит ее опухшее лицо и разбитый нос, начнет расспрашивать, а она пока не в состоянии придумать правдоподобную историю. Не сейчас. Даже к висящему у входа телефону-автомату не подойти: там тоже целая толпа. Ну еще бы – в нынешние времена, если хочешь покурить, приходится выходить на улицу. К тому же…

Там может оказаться громила. Разве он не скакал вокруг нее, фальшиво распевая песню «Роллинг Стоунз»? Или ей это привиделось? Нет, вряд ли. А вдруг, избавившись от ее машины, он вернулся именно сюда, в «Бродягу», чтобы оторваться на всю катушку?

Зазвучала весьма пристойная аранжировка старой песни группы «Крэмпс»: «Улизнет ли киска от пса?» Сегодня моей киске улизнуть не удалось. Прежняя Тесс не одобрила бы подобную шутку, однако Новая Тесс сочла ее забавной. Она испустила хриплый смешок и продолжила путь, переместившись на другую сторону дороги, подальше от света фонарей.

Пройдя еще немного, Тесс заметила в разгрузочной зоне старый белый фургон. Неоновых ламп здесь не было, но при лунном свете она без труда различила скелет, молотящий по кексам-барабанам. Неудивительно, что водитель не остановился убрать обломки с дороги: «Зомби-пекари» опаздывали на выступление, а это было чревато, потому что в пятницу вечером в «Бродяге» все бурлило, ревело и гремело.

– Улизнет ли киска от пса? – Тесс покрепче обмотала коврик вокруг шеи. Не