О памятнике погибшим. В 1961 году, после сокращения должности помощника командира на подводной лодке С-169, я был назначен на новостройку на Б-105 и поехал на Север. В Ленинград вернулся только в 1987 году. Да, памятник был уже разграблен… Надеяться было не на кого, пришлось засучить рукава. По согласованию с родственниками погибших с настоятелем Николо-Богоявленского собора отцом Богданом решили, что венчать памятник будет православный крест. Началась, как оказалось, не простая работа, начиная с чертежей части памятника (их выполнил А. С. Пендюрок), далее заручиться согласием администрации «Адмиралтейских верфей» на исполнение деталей головной части. Администрация и исполнители нашего заказа отнеслись к выполнению работы с большой душой при изготовлении «яблока», основания креста, самого креста, их гальванизации. Быстро сказывается, да не скоро дело делается. И 26 сентября 1997 года, в присутствии родственников погибших на подводной лодке М-256, представителей бригады подводных лодок, командования Ленинградской военно-морской базы, духовенства, при стечении большого количества людей, был освящен и открыт возрожденный памятник героям-подводникам. Мы ежегодно бываем на могиле наших товарищей, а в юбилейные года наши коллеги по общественной работе в Таллине, по нашей просьбе, выходят в море и возлагают цветы на месте гибели М-256.

Благотворительное общество памяти атомной подводной лодки «Комсомолец», которое организовал вице-адмирал Евгений Дмитриевич Чернов (зам председателя Кочетков В. Л.) проделало непростую работу для того, чтобы увековечить память погибших подводников. По согласованию с настоятелем Никольского собора и высшим духовенством Санкт-Петербурга и Ленинградской области (поверь, что все это было не просто) было решено установить мраморные доски с именами героев-подводников, отдавших свои жизни во времена «холодной войны». Доски изготовлялись, имеется в виду работа по начертанию имен на мраморе, их золочение, непосредственно в помещении благотворительного общества. Данные по погибшим проверялись и перепроверялись. Изготовленные доски членами общества с помощью экипажа подводной лодки переносились в храм. Е. Д. Чернов разработал специальное устройство, исключающее возможный перелом или какую-либо порчу окончательно изготовленной доски, 7 апреля 1998 года состоялось освящение мемориальных досок с именами 396 подводников, погибших при исполнении своего воинского долга. Это событие совершилось на полгода позднее их установки. Много добрых дел было сделано и ныне делается для семей погибших подводников. Я это, Владимир Виленович, пишу к тому, что мы не только напоминаем Верховному командованию о заслуженных наградах погибшим, но и делаем другие очень важные дела. Это маленькая толика дел, приведенных в письме, но они характеризуют деятельность БОПК. С уважением В. Кочетков».

В разговоре со мной контр-адмирал Вячеслав Кочетков с горечью сказал: «Как оказалось на поверку, за 20 лет хождения по инстанциям мне не только не удалось пробить военно-бюрократическую стену, но даже хотя бы ее чуть-чуть поколебать».

Честно говоря, меня всегда поражает эта поистине плюшкинская скупость наших начальников на награды, доведенная до полного абсурда. Чего только стоила разворачивавшаяся в свое время на моих глазах эпопея награждения экипажа погибшего линкора «Новороссийск». Сколько бумаги было тогда исписано, сколько согласований пройдено, сколько инстанций задействовано! Неужели государство обеднеет, если выдаст семьям погибших подводников по кусочку металла с орденской книжечкой? Когда-то Наполеон цинично, но, в общем-то, верно сказал: «Дайте солдату пуговицу, и он с радостью отдаст вам за нее свою жизнь». Так уж устроен человек, что общепризнанная обществом награда дороже для него самых больших денег. Тем более непонятно, почему не награждать погибших, которые уже положили свои жизни на алтарь отечества, ведь это, по большому счету, не более чем ритуал, общественно-политическая акция, показывающая, что мы помним своих героев и их подвиги даже спустя десятки лет. Это акция, нужная уже нам, живущим, а не им, погибшим! Почему чиновники столь упорно прикрываются формальными параграфами бесчисленных инструкций? При желании ведь все вопросы можно решить. Примеров тому хватает. Нет одного – желания восстановить справедливость, зато всегда присутствует опасение, как бы не вызвать излишней инициативой «неудостоение вышестоящего начальства». Других причин упорного нежелания награждать посмертно погибших героев я просто не вижу. Вот уже 20 лет идут письма-обоснования по награждению экипажа М-256 правительственными наградами от командующего флотом да Верховного главнокомандующего, а конца все еще не видно…

«Казалось бы, – пишет в книге «Военно-Морской Флот страны в 1945–1995 годах» мой давний старший друг и учитель контр-адмирал в отставке Костев Г. Г., – данная трагедия (имеется в виду М-256 в 1957 г. – В. Ш.) должна была вызвать беспокойство, обратить внимание специалистов на недостатки в конструкции отсеков, прочного корпуса кораблей, чтобы впредь исключить возможность потери его герметичности при возгорании любого из отсеков. Этого не произошло, и пожары продолжали быть бедствием на подводных лодках, в том числе на новейших атомных…»

Говоря о гибели в апреле 1970 года атомной подводной лодки К-8, контр-адмирал Г. Г. Костев пишет: «Однако здесь руководство Флота и Государства все же сочло необходимым отметить героизм экипажа в отличие от «малютки», затонувшей в 1957 году. Героизм личного состава был отмечен награждением погибших и спасенных на подводных лодках К-8, «Комсомолец», К-129, линкоре «Новороссийск», и это совершенно справедливо, а вот погибший личный состав на М-256, его подвиг до сих пор не отмечен, несмотря на то что бывший штурман М-256 В. Н. Кочетков пытался добиться справедливости в течение 20 лет, были исполнены десятки документов в различные инстанции, вплоть до Президента Российской Федерации».

Почему же те, кто прошел через горнило аварий, пожаров, катастроф на подводных лодках проекта А615 (который, как многие утверждают, был прообразом атомных подводных лодок), не были удостоены чести быть в составе подразделений особого риска, а разве они не рисковали, уважаемый читатель? Какие страдания и муки перенесли те, кто заживо сгорел в 4-м и 5-м отсеках, кто из состава швартовной команды, будучи привязанным наглухо к лееру, чтобы не смыло за борт, ушел на грунт вместе с подводной лодкой, кто барахтался в ледяной воде, взывая о помощи и не получив ее на виду кораблей, тонул. Каково было матросу Андрееву B.C., который пытался выскочить из уходящей под воду подводной лодки, но был придавлен нижним рубочным люком? До конца боролся с поступающей водой вахтенный 2-го отсека старшина 2-й статьи Малый В. А.

Сколько могли, моряки поддерживали в волнах студеного моря своего командира дивизиона капитана 1-го ранга Федотова Е. Г. Командир подводной лодки М-256 капитан 3-го ранга Вавакин Юрий Степанович мужественно разделил судьбу с подводной лодкой. Это ли не мужество…

Из воспоминаний контр-адмирала в отставке Г. Г. Костева: «С момента катастрофы М-256 уже прошло более полувека. В течение всей своей последующей службы, бывая в Кронштадте, я всегда старался побывать на тамошнем кладбище и поклониться экипажу лодки и особенно своим боевым товарищам Юре Вавакину и Юре Мингулину. К сожалению, годы дают о себе знать, и в последнее время мне удается бывать там весьма редко. Наше поколение, помнившее этих ребят живыми, постепенно уходит. Удастся ли последующим сохранить память о погибших героях-подводниках? По крайней мере, я на это надеюсь».