Алиса представила себе, каково пришлось этому гордому горцу в яме, среди нечистот своих врагов, и недавний инцидент на поляне показался ей не таким значительным, как несколько минут назад. Да и Черный Ворон предстал перед ней в несколько ином качестве. Болезненно самолюбивый человек, для которого плен в русском нужнике страшнее смерти. Наверное, до сих пор спит и видит, как режет головы своим обидчикам и свидетелям своего позора. За что ему любить русских? С какой стати ему относиться с сочувствием к москвичке, попавшей в его руки?

«И все же можно попытаться его приручить, – поняла Алиса, следя за выражением лица стоящего напротив мужчины. – Хотя бы немножечко смягчить его сердце».

– А как будет по-вашему «до свидания», Беслан? – спросила она таким тоном, словно решила пофлиртовать немного в столичном клубе, а не в той грязной дыре, куда ее запихнули.

– Зачем тебе знать? – подозрительно спросил Ворон.

– Но ведь вы меня отпустите, когда я разберусь с компьютером, вы сдержите слово, правда?

– Допустим.

– Тогда было бы здорово попрощаться с вами по-вашему, – мягко пояснила Алиса. – Чтобы мы расстались как друзья.

– Ты хитрая, – протянул Ворон с невольным уважением в голосе. – Ты очень хитрая. Но сейчас тебе понадобится ум, а не хитрость… Слышишь? – Он поднял палец к земляному потолку. – Ду-у-у… Это генератор починили. Включай компьютер. – Он взглянул на золотые часы, поблескивающие на его волосатом запястье. – У тебя двадцать четыре часа, время пошло.

Алиса послушно нажала кнопку «Power», дождалась характерного звукового сигнала, свидетельствующего о начале загрузки, а потом окликнула направившегося к выходу Черного Ворона.

– Все же скажите мне, как будет «до свидания»?

– Не просто хитрая, а слишком хитрая, – сердито проворчал он, – и слишком настырная. – Не менее десяти томительных секунд Алиса видела перед собой лишь спину, обтянутую пятнистой курткой, потом на фоне светящегося выхода возник профиль полуобернувшегося Ворона. – Ну, если хочешь знать, мы прощаемся так: «Адэкюэль», – произнес он каким-то странным, изменившимся тоном.

Алиса едва сдержала торжествующую улыбку. Все-таки ей удалось наладить контакт с этим дикарем! Он снизошел до человеческой беседы с пленницей, а значит, еще не все потеряно. Не зверь же он в конце концов, не чудовище, не оборотень. Люди всегда могут договориться. Особенно если они говорят на одном языке.

– Запомнила? – спросил Ворон, разворачиваясь к Алисе всем корпусом.

– Адэ… – Ей очень захотелось подпрыгнуть от радости, но она ограничилась тем, что слегка приподнялась на цыпочки. – Как-как?

– Адэкюэль. Что означает: «чтоб жизнь твоя лучше была».

– Адэкюэль, – повторила Алиса тоном старательной ученицы. – Чтобы твоя жизнь была лучше…

– Чем смерть.

– Чем… Что?

– Смерть.

Одновременно с этим словом сухо клацнул затвор автомата, направленного Вороном в грудь отпрянувшей пленницы. Это смерть щелкнула зубами, коротко, отрывисто.

– Почему? – воскликнула Алиса в отчаянии. – За что?

– Мне кажется, будет разумнее подыскать другого хакера, – пояснил Ворон, не спеша укладывая согнутый указательный палец на спусковой крючок своего автомата. – Мужчину, а не болтливую бабу. Который умеет держать язык за зубами.

– Но… Но…

Алиса лихорадочно искала подходящие доводы или оправдания, однако в голове было совершенно пусто: ни нужных слов, ни связных мыслей. Словно внезапно подкравшаяся смерть первым делом сожрала ее мозги. И теперь готовилась к продолжению трапезы, многообещающе облизываясь, не спуская с жертвы черных глаз…

…глаз Ворона, язвительно предложившего:

– Ну, скажи мне до свидания. Что же ты молчишь, такая бойкая, такая хитрая сука?

– А… – Звуки застревали в сузившейся гортани девушки.

– Адэкюэль, – подсказал Черный Ворон.

Ответом ему был насмешливый шепот:

– Аста ла виста, беби.

Все, что сумела Алиса, так это попятиться и сесть на тюфяк, совершенно не позаботившись о том, чтобы одернуть задравшуюся юбчонку. Ее глаза были готовы выскочить из орбит. Такого она еще никогда не видела.

Только что в землянке находились двое: она и Ворон. Теперь за его спиной стоял незнакомый мужчина, который возник тут вопреки всем законам физики. Он не заслонил собой свет, проникая под землю, он не перемещался в пространстве, а просто материализовался, потому что так ему захотелось. При этом он не произвел не единого звука, если не считать шепота, обращенного к командиру чеченских боевиков.

Аста ла виста…

Прощайся с жизнью…

Какой-то киногерой говорил так, вяло подумала Алиса, не ожидая от появления человека-призрака, человека без тени, ничего хорошего. Потому что одной рукой он придерживал запрокинутую назад голову чеченца, а в другой сжимал нож, на сверкающем острие которого повисла темная капелька крови. Заросшая волосами шея Черного Ворона блестела, как будто ее отлакировали, но это был не лак, а кровь. Его автомат свободно болтался на ремне, а руки висели вдоль туловища, как неживые.

Почему «как»? – спросила себя Алиса.

И провалилась в глубокий обморок.

Полковник Реутов сдержал обещание, снарядив Хвата по высшему разряду.

Даже небольшую сумму денег на всякие непредвиденные расходы выдал, сопроводив сей щедрый жест пожеланием: «Ни в чем себе не отказывай». Теперь тонкая рублево-долларовая стопочка вместе с липовым удостоверением капитана милиции хранилась в непромокаемой и несгораемой сумке-поясе, плотно облегающей бедра Хвата. Все остальное поместилось в тощем рюкзаке, болтавшемся за его спиной.

Что у вас, ребята, в рюкзаках? Честно говоря, ничего интересного: белье, фляга с водой, сухпаек, маскировочная сеть «Крона», маска-чулок, портативная рация, всякая мелочовка. От спального мешка и даже от обыкновенной брезентовой подстилки для ночлега Хват решительно отказался, напомнив полковнику, что он не в турпоход по лермонтовским местам собирается, а всего лишь к чеченским боевикам в гости, где задерживаться не станет ни за какие лепешки. Тщательная подготовка лежбищ, выстланных листьями, мхом и хвоей, занавешенных масксетью, в планы Хвата не входила. Барский сон часиков эдак по восемь в сутки – тоже.

Все расчеты строятся в подобных случаях на предельно простой математике: возьми быт, отними комфорт, в итоге останется самое необходимое.

«Хотя, конечно, самое необходимое – это все же удача», – подумал Хват, петляя между древесными стволами.

Его бег через подлесок на склоне горы был нетороплив, но зато почти бесшумен, чтобы потревоженные птицы не подняли гвалт на всю округу, предупреждая чеченцев о приближении непрошеного гостя. Все здешние обитатели были заодно, все настроены против одинокого чужака, вторгшегося в их владения. Каждый сучок норовил хрустнуть под его подошвой, каждая ветка целилась ему в глаза, но он продвигался все дальше и дальше, и его дыхание ни разу не сбилось за час непрерывного кросса, а его сердце билось мерно, как часовой механизм взрывного устройства.