Помню, это было на второй или третий день войны, мы пошли на море. Ну уже не могли сидеть дома и «играть». Взяли противогазы и пошли. Уже за полкилометра до моря слышим музыку. Подходим. На пустой автостоянке танцуют люди. Аж сердце защемило от умиления и тоски. Ходят парами, такие грациозные, красивые, празднично одетые, спокойные. И танцуют. Разные танцы — русские, венгерские, марокканские, израильские, польку, вальс… Ну, в общем, красота… Меня это так растрогало. Оказывается, есть такая штука, называется «танцы у моря». Люди танцуют танцы стран, из которых они приехали.

…И мне показали на человека лет тридцати, который все это организовал. Звали его Жак. Кучерявый такой, выходец из Марокко, жил во Франции, такая у него осанка танцора, и девушка с ним вызывающе красивая. Вот так плыли они передо мной и улыбались…

Конечно же, играли спокойствие, потому что в любой момент могла прозвучать сирена. Конечно, играли. Но как!.. И становилось так покойно…

И вот, как в «хорошем» сценарии, прозвучала сирена. Ряды дрогнули, как говорится, кто-то бросился в сторону, кто-то к машине, мы тоже побежали к дороге.

Но слышу, музыка-то продолжается. Она выключилась на мгновение, а потом включилась еще громче. Оглядываюсь, смотрю, Жак и его красавица продолжают танцевать и с ними еще две пары. Мы замедляем ход. Конечно, понимаю, что это все неправильно. Указание жесткое: «при сигнале тревоги срочно искать убежище». Но они танцуют. И, как бы даже выглядят еще более спокойными. Играют!.. И под нашими взглядами просто хорошо играют. Сирена воет. Они танцуют. Мы переходим на шаг и успокаиваемся. И все, смотрю, тоже.

Все закончилось, слава богу, быстро. Танцы возобновились. Жак был героем вечера.

Но на этом история не заканчивается.

Сразу после войны, там же, у моря, я увидел девочку лет десяти.

Ну такая, как с картинки, — огромные глаза, косичка заплетена туго, смотрит на море и не улыбается. Я остановился в стороне. Наблюдаю. Не улыбается. Смотрит, вся в себе… Проходит десять минут, пятнадцать, мне интересно… Не улыбается.

Была в ней какая-то тоска красивая. Тайна. Я ждал. И тут увидел маму. Она присела рядом с девочкой.

Подхожу, представляюсь, говорю: «Я сценарист, режиссер», знаю, это придает веса. Она говорит — Вера. Из Днепропетровска. Спрашиваю: что с девочкой? Она мне рассказывает, что воспитывает ее одна, что сама переболела сильно, думала, что не выживет вообще, боролась сама, без денег, без помощи, еле дотянула до Израиля… Все это происходило на глазах у девочки. В результате Вера выздоровела, а вот девочка — Таня просто в одно утро перестала улыбаться. (Это было 20 лет назад и я, прошу прощения, не помню точных данных, но смысл правильный.)

Ну знаете, как это у киношников, с одной стороны, конечно, сопереживаешь, с другой закручиваешь про себя фильм. В котором соединяются вместе все впечатления последнего времени. И соединяются они в такой маленький сюжет, который грех не снять. А у меня к тому времени уже есть заказ от израильского телевидения.

И я тут же говорю маме: «А хотите, я вас сниму?» Она говорит: «Я не против. Надо Таню спросить». Садимся напротив Тани.

«Ты танцы на море видела?» — спрашиваю. «Видела», — говорит. «Любишь?» — «Я очень», — говорит Вера. А Таня пожимает плечами, ей как бы все равно. Я продолжаю объяснять: «Таня, я хочу тебя, как актрису, снять. Сюжет будет почти документальный. Такой — живет девочка Таня, которая однажды перестала улыбаться… Просто они с мамой прожили непростую жизнь. И Тане, то есть тебе, пришлось многое пережить. Но мы все-таки кино делаем. Поэтому дальше происходит следующее. Однажды, рассказываю, ты приходишь на море и видишь: люди танцуют… счастливые такие, улыбающиеся… И ты начинаешь приходить каждый день. Это для тебя становится как отдушина… И вот тебя видит руководитель этих танцев — Жак… И видит, что ты часто приходишь. И ты грустная все время. И тогда он приглашает тебя на танец… И ты с ним танцуешь. И так… вдруг… улыбаешься в конце фильма…»

Вот такую «индийскую» историю я рассказал Тане. И говорю ей: «Давай поиграем в это. Сможешь улыбнуться?..» Таня не отвечает. Я говорю ей: «Я тебя спрашиваю не как Таню, а как актрису Таню. Сыграй улыбку. Улыбнись для кино…»

И она соглашается.

Начали снимать. Снимали три дня, об этом особый рассказ… Но Таня так втянулась, как будто это все о ней было… И вся эта история не придумана наполовину… Она играла взаправду… Ей этого хотелось…

И вот приближается ответственный момент на съемках, когда я прошу ее войти в круг танцующих. Жака прошу вдруг ее увидеть… Вот она выходит ему навстречу… вот он ее видит… Вот подходит к ней… Протягивает руку… Я кричу ей: улыбайся!.. И она улыбается… Ах, какая у нее улыбка!.. Поверьте мне, улыбались люди вслед за ней, вся съемочная группа улыбалась… Но я прошу ее еще раз улыбнуться. Делаем второй дубль. Она снова улыбается. Я прошу «еще раз». Улыбается! И так раз пять, наверное, мы снимали ее выход и эту улыбку.

Никогда не забуду этот вечер и растроганную маму Веру.

Так Таня и начала улыбаться.

Мне Вера позвонила на следующий день и с придыханием сообщила: она улыбается.

А потом, когда сюжет этот показали по телевидению, телефон у меня дома не смолкал до двух ночи. Прошло 20 лет. Не знаю, что стало с Таней. Может быть, она прочтет этот рассказ и отзовется.

Мы все время играем в этой жизни.

И снова, и снова я думаю: как бы нам научиться все время играть пьесу о хороших людях. О тех, кто ищет возможность соединиться, дружить, кто постоянно живет этим… Неважно, пусть мы будем знать, что играем, ничего страшного.

И видеть, как это заводит других, которые сначала фыркали и говорили, что все это игра. А мы, слыша их, продолжали играть. И так, играя, стремились жить не для себя. Стремились отдавать, любить, поддерживали друг друга и повторяли друг другу, что мы должны открыть этот Закон мироздания — Закон Любви. Он же окружает нас, это точно.

Что бы тогда было с людьми, которые попадали бы в наш круг?..

Начали бы вместе с нами играть. Захотелось бы им самим это почувствовать.

И вдруг, как Таня, они ощутили бы, что так можно жить. Улыбаясь.

И это счастье, так жить. И более того — мы все для этого и рождены.

О том, по каким правилам можно играть

Давайте отвлечемся ненадолго и посмотрим телевизор. Во что играют там? Юноши и девушки, изолированные в пределах дома, коттеджа или его окрестностей, под прицелами скрытых телекамер играют «в любовные отношения». На другом канале люди, высаженные на «необитаемом острове», играют «в самого удачливого и смелого». На третьем угадывают слова — по буквам, уже много лет. На четвертом — задают вопрос и предполагают, как ответили бы на него люди на улицах, поделившись на две команды, стремятся отгадать самый популярный ответ. На пятом юноша или девушка «вслепую» по косвенным признакам, с помощью обаятельного телеведущего, «выбирают» себе идеальную пару из десяти претендентов, стоящих сзади. На шестом сидят в кругу и соревнуются в конкурсе знатоков, отвечая, кто быстрее, на каверзные вопросы.